На рассвете они прошли первое болото, около полудня были на месте первой своей стоянки, и тут с радостью встретили отряд голландских солдат.
Пип готов был броситься к ним с распростертыми объятиями, но солдаты вскинули винтовки, а офицер грозно приказал:
— Бросайте оружие! Вы арестованы!
XI. ЗА СЧЕТ БОГА БАГАРА-ТУНГАЛЯ
Закон побеждает! — Поиски входа. — Помощь природы. — Новоселье. — На дальнейшую работу.
Отправив Пипа, товарищи вернулись в лагерь и стали ожидать, каковы будут результаты их работы. Чтобы быть в курсе событий, происходящих в поселке, они оставили там своего товарища, у которого были хорошие друзья среди бадувисов.
— Откровенно говоря, не влипни этот Пип в историю, я не пошел бы на такую авантюру, — сказал Салул. — Слишком ничтожен был шанс на успех.
— Да уж, верно, — согласился Гейс, — история и смешная и глупая. Но что поделаешь? Все равно пришлось бы освободить этого несчастного.
— Зато я очень надеюсь на успех! — сказал Селим. — Я знаю этих фанатиков: для них закон — все!
«Кому лучше знать их, как не тебе, ты и сам, кажется, законченный фанатик», — подумал Гейс, но вслух ничего не сказал.
Под вечер пришел разведчик, а вместе с ним Того. Они рассказали следующее. Об исчезновении пленника жрецы узнали слишком поздно и, кажется, вначале хотели сохранить это в секрете, чтобы обсудить, как держаться дальше перед народом. Но потрясающая весть быстро облетела селение, и все зашумели о том, что Гиранг-Ту-Ун должен покинуть свое жилище.
Нужно иметь в виду, что хотя народ и не видел жилища Гиранг-Ту-Уна, однако знал, что оно находится где-то на горе или в самой горе. Такой секрет невозможно сохранять в течение многих десятков лет; тем более что святые мужи постоянно соприкасались с народом. Дело было не в том, чтобы никто не знал о существовании Гиранг-Ту-Уна, а лишь в том, чтобы окружить его ореолом таинственности и божественного могущества.
И уж если народ начал говорить, что Гиранг-Ту-Уну придется оставить свое убежище, то и жрецы не могли замолчать этого. Чтобы хоть как-нибудь спасти положение, они ухватились за мысль принести в жертву вместо сбежавшего осквернителя святыни его невольного помощника Того. Но тот, услышав об этом, тоже сбежал из поселка.
И вот опять собралось совещание у Гиранг-Ту-Уна, но какое это было совещание! Старейший и мудрейший муж произнес речь, полную горечи и безнадежной скорби:
— Братья! — взывал он. — Мы ошиблись! И не только ошиблись, но и разгневали великого духа. Мы не имели права по-своему трактовать закон, которым руководствовались наши предки. Они были мудрее нас и знали, что делали. Великий Самнамбунгу недаром поступал так, а не иначе, он не объяснял закон по-своему. И вот Багара-Тунгаль показал нам, что он но признает нашего самовольного толкования и требует, чтобы мы выполняли закон без отступлений. Разве иначе он мог бы допустить, чтобы чужестранец убежал из храма? Мало ли узников побывало в храме за сотни лет, но мы ни разу не слышали, чтобы они убегали. А вот теперь это случилось, и случилось потому, что мы отступили от закона. Великий дух воздал нам за наши грехи. Братья! Нам не о чем более рассуждать! Мы должны покаяться и выполнить закон. Не забывайте, что мы считаемся единственными хранителями великой религии наших предков! — грозно закончил старик. И опять, как и в прошлый раз, наступила тишина. Опять никто не хотел говорить. Каждый из сорока мужей думал о том, что Багара-Тунгаль может и его наказать за нарушение древнего закона…
… На другой день Гиранг-Ту-Ун переселился в общее помещение «сорока». Хоть и хорошие покои отвели ему, хоть и оборудовали их по-царски, а все же это было совсем не то, что раньше. И больше всех сожалела о прошлом, проливая горючие слезы, жена Гиранг-Ту-Уна, единственная женщина, имевшая право жить среди святых мужей.
В лагере инсургентов обо всем этом узнали через своих разведчиков в тот же день и были очень довольны.
— Теперь и я считаю древние законы мудрыми и полезными, — смеялся Пуан…
— Для кого-нибудь они всегда бывают полезными, — добавил Гейс.
— Главным образом для тех, кто умеет использовать их, — закончил Салул.
— Все это хорошо, — сказал Селим, — но как занять освободившееся помещение? Если мы появимся на вершине горы и начнем работать на глазах у всех, секрету нашему грош цена.
— Подожди, мы еще и не видели «святое» место. Надо сначала осмотреть его.
Четверо товарищей направились к горе, осторожно всползли на вершину и увидели то же, что видел Пип.
— Да тут ничего нет! — удивился Гейс— Озерцо, и только. Не в воде же он жил?
— Тем лучше, — сказал Салул, — значит, мы не зря старались. Место действительно такое, что никто не заинтересуется им. Нам остается найти вход, которым пользовался прежний хозяин. Пожалуй, он должен быть с той стороны.
Обошли вокруг и вскоре нашли участок со старательно выровненной землей. Через несколько недель онзарастет травой, и никому не придет в голову, что тут было начало подземного хода.
Товарищи стали совещаться. Вход, конечно, необходим, но стоит ли прорывать его на прежнем месте? Придут когда-нибудь прежние хозяева и сразу догадаются, что тут поселились новые жильцы. Не лучше ли проделать другой ход, с противоположной стороны горы?
Начали искать. Нашли долину, подступающую к горе. Постепенно долина переходила в узкую, заросшую теснину, по дну которой бежал ручеек. Теснина суживалась все больше и больше и глубоко врезалась в подножие горы.
— Замечательно! — сказал Гейс. — Она, кажется, врезалась так глубоко, что нам остается прокопать, быть может, всего лишь несколько метров. Я уверен, что этот ручеек вытекает из внутреннего озера, он сам пробил себе выход, и это облегчит нашу работу.
Там, где пробивался ручей, лежала груда камней. Мелкие частицы земли вода успела унести.
Все, таким образом, складывалось весьма удачно. Копать оставалось немного, да еще и по проторенной дороге! Теснина-трещина оказалась настолько узкой, заросшей и неприметной, что обнаружить ее было труднее, чем прежний вход. И, наконец, она находилась с противоположной стороны, с юга, а следовательно, еще дальше от людского глаза. Возможно, потому и не использовали ее прежние хозяева, что была она очень далеко.
Через несколько часов двадцать повстанцев уже работали в ущелье. И едва шевельнули они главную массу камней, как грозно заворчала вода и потоком хлынула изнутри, унося с собой и камни, и землю, и людей. Кое-кто набил синяки в этой счастливой катастрофе.
Больше часа бурлила вода; потом начала успокаиваться и наконец снова побежала маленьким ручейком. Подошли после этого повстанцы к выходу и увидели, что между двумя обломками скалы образовалась дыра, через которую легко мог пролезть человек. Дальше, до самой середины горы, протянулся широкий и свободный проход.
