Выговорившись и наплакавшись вволю, Аркадий Васильевич
свернулся на диване калачиком и заснул. Вика с жалостью смотрела в его
изможденное лицо. Ей казалось, что у нее с Бабиченко много общего. Ну, к кому
бы она пошла, случись с ней такое несчастье? К друзьям? Их у нее нет. К
родственникам? У тех своих проблем навалом, лишний умирающий рот им не нужен.
Несмотря на наличие жены, Аркадий Васильевич был так же одинок на всем белом
свете, как и Вика.
Вскоре Бабиченко проснулся и, смущаясь, засобирался домой.
– Извините, что я вывалил на вас свои проблемы, –
бормотал он, зашнуровывая ботинки, – обычно я так не поступаю. Что-то на
меня нашло. Я ведь заглянул в ваш магазин, чтобы купить подарок жене, у нее
завтра день рождения. И видите, совсем расклеился, обо всем забыл. Ну ничего,
куплю завтра. Вообще-то мне сейчас, сами понимаете, не до праздников. Не
представляю, как мне удастся скрыть от Танюши свою болезнь. Она у меня такая
нежная, такая ранимая…
– Но завтра воскресенье, магазин закрыт, –
заметила Вика, которую уже начало слегка раздражать его восторженное отношение
к супруге. Акулова всегда подозревала, что женщины, которые выглядят нежными и
ранимыми, на самом деле крепкие и выносливые, словно солдатские кирзовые
сапоги.
– Да? Действительно, а я и забыл. Ничего, тогда куплю
что-нибудь на рынке. Извините еще раз. – И Аркадий Васильевич стал
суетливо приглаживать остатки волос на макушке.
Тут Вику осенило:
– Подождите, у меня для вас кое-что есть.
Акулова полезла в сервант и вытащила оттуда вазу потрясающей
красоты. Она купила ее в своем отделе, думала при случае подарить кому-нибудь,
и теперь этот случай настал.
– Вот, она еще в упаковке, подарите своей жене.
Берите-берите, мне не жалко.
Так началась их странная дружба. Смертельно больной мужчина
и молодая дурнушка. Ни намека на страсть, одни только бесконечные разговоры,
душевные излияния и сожаления по поводу бесцельно проживаемой (и доживаемой)
жизни. Каждый доверял другому секреты, которые он больше никому не мог
поведать. Вика уже смирилась с мыслью, что их отношения до самого конца будут
носить оттенок мрачной болезненности. Но однажды Аркадий Васильевич явился к
ней в приподнятом настроении.
– Я все понял! – закричал он с порога. – Я
жил неправильно. Честность – последнее прибежище неудачников. Червям все равно,
кого кушать на обед: святошу или афериста. Но аферисту жить интереснее. Да и
деткам кое-что останется. У меня еще есть время все исправить.
Бабиченко придумал план («гениальный, Викуля, гениальный!»).
Как риелтор со стажем, он знал, что за покупкой квартиры с отсрочкой заселения
во многих случаях стоит мошенничество. Стандартная схема выглядит так. Старушка
заключает договор ренты с покупателем, который выкладывает ей солидную сумму в
долларах за ее квартиру. Также покупатель исправно платит божьему одуванчику
ежемесячную «прибавку к пенсии» в рублях и, если это отражено в договоре,
покупает продукты и лекарства. Где-нибудь через полгода пенсионерка заявляет,
что красная икра, коей покупатель ее потчевал, была несвежей, и расторгает
договор. Или невесть откуда возникает племянница старушки, которая, потрясая
справкой о невменяемости бабули, требует аннулировать сделку с квартирой. В
любом случае покупатель навсегда прощается со своими деньгами: старушонка уже
успела их хорошенько припрятать. Покупатель обращается в суд, и тот обязует
старушку выплачивать из своей пенсии дикие тысячи долларов. Как раз за
ближайшие двести лет набежит искомая сумма.
– Но здесь же нет никакого размаха! – Аркадий
Васильевич возбужденно мерил шагами Викину кухню. – Каждый договор должен
пройти государственную регистрацию. Значит, одна старушка может продать свою
квартиру только одному покупателю. И лишь потом, разорвав с ним договор, найти
нового лоха. Это слишком долго и муторно. Я придумал, как поставить
мошенничество на конвейер: надо просто не регистрировать договор ренты в
Москомрегистрации. Тогда одна старушка может продавать свою квартиру десятку
покупателей одновременно! Деньги рекой потекут!
– Да, но ведь это рискованно, – возразила
Акулова. – Кто-нибудь из покупателей наверняка раскроет обман. Обратится в
Москомрегистрацию и выяснит, что эта сделка там не проходила.
– Викуля, ты слишком хорошо думаешь про наш
народ, – усмехнулся Бабиченко. – А россиян отличает потрясающая
правовая безграмотность. Я тебе гарантирую, что даже люди с высшим образованием
без лишних вопросов выложат свои денежки. Никто и словом не заикнется о
государственной регистрации сделки. – Неожиданно взгляд Аркадия
Васильевича затуманился. – Впрочем, не спорю: когда-нибудь правда выплывет
наружу. Но к тому времени вся эта история будет мне глубоко безразлична…
К концу рассказа Вика окончательно окосела. Вероятно, после
смерти своего единственного друга бедняжка регулярно накачивалась по вечерам.
– Так что, действительно никто из покупателей не
поинтересовался, зарегистрирован ли договор в Москомрегистрации? –
спросила я.
– Не-а, – мотнула головой девушка. – Был,
правда, один умник, вроде научный работник. Так ему Кеша на цветном принтере
такую потрясающую бумагу сделал – лучше настоящей. Ну тот и успокоился.
– Надеюсь, гражданин Бабиченко вел учет своим аферам?
Акулова неопределенно кивнула.
– Меня интересуют все сделки с квартирой на улице Клары
Цеткин, которая принадлежала Виолетте Владленовне Копейкиной.
– Щас посмотрю, – пробормотала Вика и нетвердой
походкой отправилась в комнату.
Я последовала за ней. Девушка выдвинула один из ящиков
письменного стола, и перед моим взором предстал аккуратный ряд разноцветных
папок. Акулова принялась их вытаскивать одну за другой.
– Нет, это не то… Опять не то… Вот она! – Девушка
протянула мне неприметную коричневую папку с черными тесемками.
Я вчиталась в бумаги. Так, Переверзева Алла Геннадьевна,
проживающая по адресу… покупает квартиру у Копейкиной Виолетты Владленовны на
условиях пожизненного содержания… И еще четыре таких же договора, оформленных
на других покупателей. Похоже, это действительно то, что мне надо! Наконец-то!
– Это я забираю с собой, если не возражаете, –
сказала я, решительно убирая папку в свою сумку.
Виктория не возражала. Попробовала бы она мне помешать!
Сейчас, когда я так близка к тому, чтобы найти настоящего убийцу старухи
Копейкиной, меня никто не остановит! А тем более пьяная женщина, нетвердо
стоящая на ногах.
Я поспешно направилась к выходу. И, уже надевая сапоги, не
удержалась от вопроса:
– И последнее. Что Аркадий Васильевич делал с деньгами,
добытыми нечестным путем?
– А разве и так не ясно? – Акулова смотрела на
меня, как на полную идиотку. – Конечно же, откладывал на будущее своих
детей! В банковской ячейке одного надежного банка лежит кругленькая сумма. А у
меня есть ключ от этой ячейки. Кеша взял с меня слово, что после его смерти я
передам деньги его семье. Но я вам не скажу, что это за банк. Можете меня
арестовывать! – И Вика театрально вытянула вперед руки, ожидая, что я
надену на нее наручники.
