– Зоя!
Он принял ее в свои объятия, не замечая никого и ничего вокруг. Что же, он был человеком. Может быть, даже неплохим.
Аннинский помог мне выбраться, и я сделал ему предложение:
– Обнимемся и мы с тобой?
Вместо эпилога
Слепая любовь
…Все было готово к началу большой и непростой работы. Посидев немного в своем кресле, промочив горло минералкой и прислушавшись к фону во дворе моего дома, я подался вперед и включил видеокамеру. Она запечатлела мое крупное, расфокусированное лицо… Заняв удобную позу, я начал длинный рассказ:
– Информация на табло обновилась: самолет авиакомпании «Аэрофлот», совершавший рейс «Москва – Новоград», прибыл в пункт назначения. До этого на электронном щите светилась строка о задержке этого рейса. Допив томатный сок и выбросив бумажный пакетик в урну, я направился к месту выдачи багажа. Я терялся в этой разношерстной толпе туристов, одетый в обычные спортивные брюки, тенниску, с небольшой дорожной сумкой через плечо и цифровым фотоаппаратом на ремешке… Я ждал пассажира только что прибывшего из Москвы самолета. Вот он, отдохнувший за время полуторачасового перелета и тоже особо не выделяющийся среди своего бизнес-класса…
…Я вынул последнюю кассету из видеомагнитофона и несколько минут сидел с закрытыми глазами. Ей-богу, это очень трудно – беседовать с дверным глазком, на который походил объектив видеокамеры.
Я устал. Особенно трудно далась мне концовка дневника. Игорь Болдырев – этот двойной оборотень в погонах – грязное пятно на эмблемах спецназа и полиции. Но хорошо, что такие пятна выводятся кровью. И я разобрался, наконец, почему Блондин в своем дневнике назвал его «ни рыба ни мясо»: Болдырев не был толковым армейским офицером, не стал и нормальным полицейским. Ну а закончил я свой дневник словами героя Яна Флеминга: «Тот, кто заслуживает смерти, умирает той смертью, которую он заслуживает».
Все. Конец.
Но многое осталось за кадром. Меня еще долгое время будет преследовать по ночам расфокусированное лицо Блондина. После жесткого признания генеральской четы он потерял себя или веру в себя, что не суть важно и, как следствие, начал лепить себе имидж. Запутался, конечно, слепил не то, что хотел, потому что не видел четкого образа. Мне до сих пор не дает покоя вопрос: почему Блондин – насильник и убийца, не пожалевший своих приемных родителей, не тронул Катю Смолину? Какие чувства он испытывал к ней? Жалость? Сострадание? А может быть, в ней он нашел то, чего ему никогда не хватало – настоящей любви? Слепой любви? Трудно, трудно сказать.
Мне требовался отдых. Я вынул из кармана мобильник, выбрал из списка номер Непомнящей и нажал на зеленую кнопку.
Один гудок, другой…
Я подумал о том, что пора бросать эту дурацкую привычку. Но как бросить то, что давно въелось в печенки?
Третий, четвертый…
Черт, за прошедший месяц я совсем забыл, что глава префектуры – чиновница до мозга костей и обязательно перезвонит и снова сэкономит мне на исходящем.
Мне пришлось оборвать связь на восьмом гудке. Через минуту раздался ответный звонок, и я услышал недовольный женский голос:
– Что вам от меня еще нужно?
– Здравствуйте, Ирина Александровна!
Сердитая пауза.
– Здравствуйте. Честное слово, я начинаю жалеть о том, что наняла вас однажды.
– Речь пойдет как раз об этом. Я случайно узнал, что ваш муж и его любовница сегодня вечером планируют встретиться. Он позвонил ей…
– Да сколько же это может продолжаться!
Она бросила трубку. И даже не поблагодарила меня.
Я тут же набрал номер Зои и бодрым голосом поздоровался с ней.
– Давно не виделись, Зоя. Встретимся вечерком?
– Сегодня не могу…
– Можешь, – перебил я.
Пауза. Потом она сорвалась на меня:
– Что?! Ты снова позвонил ей?..
