— Доброе утро, соня.
Она села и протерла глаза. Брэндон стоял у шкафа и одевался; его волосы были влажные, на дверце висело полотенце.
— Который час?
— Полдевятого. Ну ты и вырубилась вчера! Я отошел на две минуты, а когда вернулся, тебя было пушками не разбудить.
Пейдж потянулась и зевнула.
— Мог бы и постараться.
Он пожал плечами и натянул футболку:
— Мы оба нуждались в отдыхе.
— Но это ведь была моя последняя ночь здесь.
Брэндон подошел и сел на край кровати:
— Совсем не обязательно.
Хорошо бы.
— Ты же знаешь, что я должна вернуться на работу.
— Я не имел в виду, прямо сейчас. — Он коснулся ее щеки, убрал волосы за уши. — Возможно, ты сможешь приехать после церемонии?
У Пейдж прервалось дыхание.
— А ты хочешь? То есть я думала, что мы договорились не встречаться после церемонии.
— Ты этого хочешь? Правда?
Нет, нет, она совсем этого не хотела. И все-таки она знала, что такого рода отношения на расстоянии не жизнеспособны. К тому же у них с Брэндоном не было будущего. Они слишком отличались друг от друга.
Но разве так уж нужно было сразу и решительно все обрывать? Разве не могли они попробовать что-то новое и посмотреть — вдруг получится?
— Давай не будем строить планы, — сказала Пейдж. — Давай просто… посмотрим, как пойдет.
Брэндон кивнул:
— Отлично.
Она подсознательно ожидала, что ее ответ разочарует его, хотя бы немного, но он, похоже, был абсолютно удовлетворен ее решением. А вдруг он спросил, потому что думал, что она этого хочет, и теперь волен распоряжаться ею как захочет?
Брэндон натянул носки, посмотрел на Пейдж и нахмурился.
— Эй, ты в порядке?
Наверное, внутренняя борьба дала о себе знать. Пейдж улыбнулась и кивнула:
— Еще не совсем проснулась, наверное.
— Просыпайся. Нам пора ехать. — Он поцеловал ее, оставив на губах мятный вкус. — Мы были так заняты, что я не успел показать тебе само ранчо. Хочешь, быстренько пробежимся по нему перед отъездом?
— Да, очень.
— Отлично. Жду тебя на улице.
— Буду готова через минуту.
Брэндон ушел, и Пейдж выбралась из постели. Она умылась, оделась, собрала вещи. Ей очень хотелось остаться здесь еще на несколько дней, но, наверное, даже лучше, что она уезжает сейчас. Очень легко заблудиться в мечтах; она должна вернуться в реальность, к своей настоящей жизни, к тому, что действительно важно для нее. Пейдж спустилась вниз, поставила сумки у двери и заглянула на кухню — попрощаться с Элли, но той нигде не было.
Пейдж вышла из дома. Вчера жизнь на ранчо била ключом, но теперь оно было пустынно. Возможно, потому, что было утро воскресенья; так или иначе, никто не встретился ей, пока она не нашла Брэндона в главной конюшне, в комнатке, которая служила кабинетом начальника. Он сидел за компьютером, внимательно глядя в монитор и с подозрительной для полуграмотного человека скоростью стуча по клавиатуре.
— Ты быстро печатаешь, — заметила Пейдж.
Брэндон чуть ли не подпрыгнул от звука ее голоса:
— Ты меня напугала. Не слышал, как ты вошла.
Он нажал еще пару клавиш, щелкнул мышкой и выключил компьютер.
— Как тебе удалось научиться так печатать?
Он встал:
— В библиотеке была специальная программа, я учился в свободное время.
Он был каким-то нервным, сконфуженным. Хорошо, что она ничего не сказала про его умение читать, раз это так его напрягает.
— Ты не видел Элли? — спросила Пейдж. — Я хотела попрощаться.
— Все в церкви. Она заставляет ребят ходить туда, говорит, что это побуждает их быть честными.
Интересно, Брэндон тоже туда ходит? Она с трудом могла себе это представить.
— Вот почему так тихо.
— По воскресеньям всегда так. Готова?
Она кивнула:
— Готова.
Он взял ее за руку и повел по конюшням. Животные были просто великолепными: большие, маленькие, разных мастей. Пейдж не знала, для чего нужна большая часть развешанной по стенам сбруи и уж тем более названий ее составных частей, но Брэндон явно отлично разбирался в этом. Чем дольше она наблюдала за ним, тем большее впечатление он производил на нее своими уверенными движениями и подробными рассказами.
Они вышли из конюшни, и Пейдж заметила длинное, узкое строение, отстоящее от остальных.
— Там спят работники?
— Да.
— Можно посмотреть?
Брэндон пожал плечами:
— Конечно. Вряд ли там кто-то есть сейчас.
Если Пейдж нужен был толчок, который помог бы ей вернуться в реальность, зрелище места, где жили работники ранчо, стало таким толчком. Помещение состояло из двух комнат. В первой располагалась столовая с длинными столами как минимум на несколько десятков человек и что-то вроде гостиной с креслами, диванами и старым телевизором с рогатой антенной. Вторая служила спальней: ряды аккуратно застеленных кроватей и двери в противоположной стене — скорее всего, ванные комнаты. Все это было очень похоже на ночлежку, в которой им с матерью пришлось какое-то время жить, и сейчас, стоя на пороге, Пейдж чувствовала себя так, словно вернулась в прошлое.
Она не сможет жить в таких условиях. Одна мысль об этом пугала ее до смерти.
— Ты сказал, помощник владельца переселяется куда-то в другое место?
— Это за этим зданием. Я бы тебе показал, но там сейчас живет Клинт. В общем, похоже на твою квартиру, только одна комната и раза в два меньше.
Что ж, для одинокого человека дом размером с ее гостиную вполне подходит. Но что, если он решит завести семью? Впрочем, это было не важно. То, что увидела Пейдж, заставило ее вспомнить, почему они никогда не смогут быть вместе по-настоящему, как семья. Сколько еще раз она должна повторить себе, что они слишком разные, чтобы наконец понять это и смириться с этой мыслью?
Наверное, тревога отразилась на ее лице; Брэндон положил руку ей на плечо и осторожно сжал его.
— Ты в порядке?
Ей удалось улыбнуться.
— Да, немного устала.
— Тогда поехали, поспишь в машине.
— Пожалуй.
Они погрузили вещи в машину и тронулись. Пейдж откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза, но уснуть не смогла. Говорить тоже не хотелось, поэтому она просто неподвижно сидела, притворяясь спящей и слушая, как Брэндон подпевает радио. Вдобавок ко всему прочему у него был замечательный голос. Идеальный мужчина. Во всем, кроме того, что совершенно ей не подходил. И даже если бы она смогла изменить его, она не хотела пробовать, потому что проблема была в ней, а не в нем. Это она была недостойна его, и чем дольше она будет идти на поводу у своей слабости, тем больнее ей будет потом.
