— Спрятанного под молнией в подкладке одного из костюмов. — Дейзи протянула Паркеру письмо. — Она, должно быть, дорожила им, если спрятала его.
Но и в письме не было ничего важного.
— Нет и намека на ее прошлое, — заметил Паркер.
— Кроме упоминания о том, что одна женщина — Лайза Бретт — оказалась настоящим другом.
— Да, но вы говорили, у Тилли было много друзей.
— Говорила, но письмо указывает на более тесную дружбу, чем с остальными знакомыми Тилли. К тому же я никогда не встречала этой женщины. Клаус говорил, что она недолго работала в клубе тридцать лет назад. Если они с Тилли дружили, может, и делились секретами.
Паркер не отрывал глаз от письма.
— Если эта женщина жива, мы можем ее найти. Однако, если ей известны секреты Тилли, вы уверены, что хотите их знать?
— А вы?
— Лучше знание, чем неизвестность.
— Вы правы. Мне необходимо оправдать Тилли. В конце концов, она единственная, кто годится на роль бабушки моего ребенка.
— А если новости окажутся плохими, вы солжете во спасение?
— Они не будут плохими.
— А все-таки?
— Тогда я расскажу ребенку о женщине, которую знала я.
— Извините, — произнес Паркер, ероша свои роскошные темные волосы.
— За что?
— Должно быть, я кажусь вам бесчувственным, хладнокровно копаясь в прошлом женщины, которая хранила мои фотографии и заметки обо мне и чье имущество я унаследовал. Мои методы…
— Часть того, что принято у Сатклиффов?
Он улыбнулся:
— Я так и знал, что это выражение будет использовано против меня. Звучит несколько напыщенно, но мы вообще довольно напыщенны. Мы рано становимся самостоятельными.
Дейзи начала понимать, что значит «быть самостоятельным»: не показывать признаков слабости, никаких объятий и внешних проявлений чувств, а возможно, и полное их отсутствие. Она думала, что Паркер опасен, она недооценила его.
— Такой человек, как вы, может до смерти напугать такую, как я. Я, как правило, принимаю решения под влиянием чувств.
— А для меня нет ничего ужаснее, чем это.
Она улыбнулась:
— Паркер, вы не знаете, что такое ужас.
Однако она была уверена — он знал. Дети не рождаются бесчувственными. Родители, вынуждавшие его скрывать свои чувства, должно быть, превратили его детство в кошмар, несмотря на все их богатство. Ничего удивительного, что он не хочет иметь детей. Может, он просто уверен, что не сможет дать ребенку всего, что ему нужно. Хорошо, что он ее предупредил, и ей необходимо держаться от него подальше.
— Каковы бы ни были наши причины, мы оба интересуемся прошлым Тилли.
— Ну что ж, я найду Лайзу Бретт.
— Наймете частного сыщика? — спросила она.
— Только в случае необходимости. Я уже говорил, что доверяю только фактам и цифрам. Я займусь поисками. Вы можете понадобиться, когда я ее найду, для личной беседы.
— Да, поначалу вы можете ошеломить.
— Сухостью.
— Умением держать все под контролем, — парировала Дейзи.
— Вам нет необходимости угождать мне. Я вам ничем не угрожаю. Мы отложили поиски жилья.
— Знаю, что вы отложили, а я продолжаю искать. Я поняла, что больше не должна подчиняться обстоятельствам.
— Больше?
— Раньше я так и жила. Возможно, это ваше влияние.
— Не уверен, что это хорошо. Я уже говорил, какое впечатление произвела на меня ваша работа в часовне. При этом вы постоянно решаете что-то на ходу.
Она пожала плечами:
— Согласна, и все-таки мне необходимо быть более активной, поэтому я продолжаю искать жилье и работу.
— Дейзи, — нахмурился он, — я сказал, что могу в этом помочь…
Она жестом остановила его:
— Я хочу сама найти жилье и не быть обязанной вам местом, в котором я сплю каждую ночь.
Паркер скрипнул зубами, его глаза потемнели.
— Для неэмоционального человека вы неплохо даете женщине понять, что она…
— Сводит мужчину с ума? Заставляет жалеть о том, что ничего нельзя изменить? Что упоминание места, где вы ложитесь спать, заставляет меня хотеть сорвать ваши шлепанцы и все остальное и немедленно тащить вас в постель? Да, даже совсем не эмоциональный человек чувствует голод, глядя на вас. Это не означает, что мне это нравится.
У Дейзи бешено забилось сердце. Ей захотелось расстегнуть пуговицы на его рубашке и дотронуться до его груди.
Она глубоко вздохнула.
— Мне это тоже не нравится, — произнесла она слегка дрожащим голосом. — Я лучше перефразирую свои слова. Мне необходимо найти жилье. Я скоро стану матерью-одиночкой и должна быть самостоятельной.
— И вы ищете работу? А как же часовня?
— Она ваша. Чем лучше я вас узнаю, тем яснее вижу, что не могу в ней остаться.
Он взглянул на нее так, словно она его ударила. Ей захотелось приласкать его, но не успела она подумать об этом, как обиженное выражение сменилось неприступным, которое она так хорошо знала. Он вновь стал Сатклиффом.
— Я хотела сказать, нам лучше оборвать всякую связь, когда мы покончим со всеми делами. Теперь я это понимаю.
— Тогда вам не обязательно продолжать поиски прошлого Тилли, я предложил найти вам жилье в награду за помощь.
— Вы знаете, что я помогаю не ради награды.
— Вам хочется обелить Тилли в моих глазах.
— Не только. Я воссоздаю ее прошлое для моего ребенка, пытаюсь создать семью, свой мир, и не собираюсь останавливаться. Мы в этом партнеры, до конца, несмотря на то, что оба знаем — мы вступили на опасный путь.
— Согласен. Хотите, чтобы я ограничил наши контакты поисками Тилли?
«Да. Так было бы безопаснее».
— Нет, мы вам обязаны, и я тоже заинтересована в результатах. К тому же мы должны вам за аренду, часовня ваша, и вы имеете право получать от нее доход.
Он разозлился:
— Мне не нужны деньги, они никогда не были важны, это такая малость.
— Не для нас.
— Вот именно, оставьте их себе.
— Только если смогу чем-то отплатить. — Она сплела пальцы и глубоко вздохнула.
— Дейзи, — сказал Паркер, накрывая ее пальцы своими большими ладонями.
— Нет, я не шучу. Я никогда не рассказывала, за что попала в колонию: за кражу. Я крала продукты, и не однажды, я не могу красть у вас.
— Дейзи…
— Что? — Она наконец посмотрела на него.
