Что же до черт лица, то Александр обыскал весь Легис-XV в
поисках сотрудницы военизированной службы, максимально внешне похожей на х_рд.
Гигантский разум не оставил без внимания и такие моменты, как уникальные
способности Раны в области микроастрономии и ее чувствительность к лекарствам.
В итоге Александр все подстроил так, что Рану Хартер командировали на полюс.
Безусловно, гигантский разум мог все обставить иначе: например, фальсифицировать
чужие медицинские записи, внеся в них данные х_рд, но он ничего не смог бы
поделать с человеческой памятью. Запросто могло случиться так, что кто-то в
полярном центре связи был лично знаком с Раной Хартер.
Гигантский разум проявлял величайшую осторожность. Х_рд была
его единственной опорой среди людей на этой планете. Все то время, пока
Александр намеревался готовиться к передаче данных, ей предстояло играть роль
обычной женщины. По крайней мере, как думала рикс, она теперь не будет одинока.
Рана Хартер была нужна ей не только для того, чтобы обновлять запас клеток
кожи.
Х_рд высыпала на пол содержимое рюкзака своей пленницы и
рассортировала вещи. Большая часть штатской одежды не годилась более
высокорослой женщине-риксу по размеру, а вот мешковатая милицейская форма
подошла.
Х_рд посмотрела на часы-дисплеи. Парик уже должен был быть
готов.
Пластиковая полусфера на столике лежала неподвижно. Х_рд
осторожно прикоснулась к ней. Оказалось, что пластик остыл до комнатной
температуры. Быстрым, резким движением рикс вывернула полусферу наизнанку. Да,
волосы лежали идеально.
Х_рд приложила парик к голове, и он плотно обхватил макушку,
затылок и лоб, поскольку в точности соответствовал замерам, произведенным в
медпункте.
Александр затуманил окно купе, затем превратил его в
зеркало.
Рикс посмотрела на свое отражение.
На миг у нее закружилась голова. Из зеркала смотрела Рана
Хартер и повторяла ее движения. Парик не просто отлично сидел: наноустройствам
удалось имитировать даже прическу Раны Хартер. Сходство было потрясающим.
Рикс услышала, как ее пленница заерзала на постели.
Хартер медленно поднялась, сконфуженно провела руками по
раздраженной коже. Мечтательное выражение глаз, вызванное передозировкой
допамина, чуть изменилось, когда девушка встала рядом с х_рд и сравнила себя —
лысую, голую, покрасневшую — с той, которая превратилась в ее двойника.
Она произнесла какие-то отрывистые слова на имперском
диалекте.
«Неплохо получилось, — перевел компьютерный
транслятор. — А как насчет твоих глаз?»
Рикс взглянула на свои, отражавшиеся в зеркале,
искусственные, с сиреневатым отблеском, глаза, перевела взгляд на пленницу.
Глаза у Раны Хартер были миндального цвета.
Х_рд моргнула.
Глаза Раны Хартер наполнились слезами. Все-таки никакие
лекарства не смогли до конца избавить ее от боли, от реакции тела на то, что с
него, можно сказать, заживо содрали кожу. Рикс мысленно содрогнулась. Смерть —
как собственная, так и чужая, мало что означала для нее в сравнении с величием
риксских гигантских божеств. Но х_рд вовсе не желала подвергать кого-либо
пыткам. Она развернулась к Хартер, подняла руки, указала на глаза пленницы и
запросила нужные слова у своего компьютера.
Девушка попятилась. Доза допамина не смогла справиться с
переполнявшим ее ужасом. Она снова заговорила.
«Ты и мои глаза хочешь забрать?»
Х_рд сжала запястье Хартер — решительно, но мягко.
— Нет, — ответила она. Это слово она знала.
Страх не покинул Хартер. Рикс отменила предыдущий запрос и
сделала новый.
— Только окраску радужки, — сказала она. —
Медпункт изготовит ее для меня, когда мы будем близко к цели.
— О, — выговорила пленница и перестала вырываться.
— Давай теперь говорить. Пожалуйста, — произнесла
х_рд.
— Говорить? — переспросила Хартер. Пауза. Нужны
были новые фразы.
— Мне нужно обучиться вашему языку. Лучше. Пусть у нас
будет… — Она запнулась. В этом слове было слишком много трудных звуков.
— Разговор?
— Да. Мне нужен разговор с тобой, Рана Хартер.
Старший помощник
Кэтри Хоббс остановилась у двери в каюту капитана в один час
восемьдесят восемь минут.
Она немного постояла, чтобы собраться с мыслями. «Может
быть, я старею?» — думала она. Несколько лет назад ей ничего не стоило провести
бессонную ночь. Теперь же она не спала всего четырнадцать часов — чуть больше
половины дня, а нервы у нее разыгрались, и обычная маска хладнокровия и опыта
могла, того и гляди, упасть с лица. Хоббс оставалось только надеяться на то,
что ее интеллектуальные способности не пострадали. Время для тактических ошибок
было на редкость неудачное.
Но нет, дело не только в возрасте. Последние несколько дней
пролетели каруселью выбросов адреналина, страха, волнений и облегчения. Весь
экипаж был на взводе, и вот теперь предстояло прожить десять суток в режиме
высоких перегрузок, а потом должно начаться сражение с превосходящими силами противника.
Все имитационные расчеты, проведенные Хоббс, говорили об одном: шансов уцелеть
у «Рыси» было очень и очень немного.
Хоббс на миг задумалась о том, стоило ли ей приходить к
капитану. Может быть, сюда ее привели разыгравшиеся эмоции? Может быть, следовало
подождать окончания сражения с риксским крейсером? Еще не поздно было
развернуться и уйти в отсек, где через двенадцать минут должны собраться
командиры подразделений и представить капитану подробно разработанные планы
сражения. Но как бы уверенно Хоббс и капитан ни повели себя с экипажем, и он, и
она понимали, что «Рысь» может не уцелеть в бою. Скорее всего — не уцелеет. И
если бы Хоббс не задала свой вопрос сейчас, она могла бы так и не узнать
ответа.
Хоббс особым образом сложила пальцы и тем самым попросила
разрешения войти.
Этот обычный жест вдруг показался ей до странности
чужеродным, как в те времена, когда она впервые покинула родину, чтобы
поступить на флот.
Если бы Кэтри пожелала, чтобы дверь открылась перед ней на
любой из утопианских планет, она бы просто-напросто попросила об этом. Там
аэромобили летели, куда прикажут, а мобильные телефоны исполняли команды. Но
военные никогда не разговаривали со своими приборами и оружием. Подобный
антропоморфизм для «серых» выглядел слишком по-декадентски. Машины — это машины
и не более того. Здесь, на борту «Рыси», для того, чтобы перед тобой открылась
дверь, следовало выполнить последовательность жестов, щелчков языком, а может
быть, даже осенить эту дверь каким-нибудь знамением. Все это было из разряда
тайных, символических рукопожатий и волшебных колец. Разговорную речь «серые»
оставляли для людей, будто от разговора с кораблем тот мог вдруг ожить.
Машины «серых», словно в ответ на такое нелюбезное обращение
с ними, редко разговаривали со своими хозяевами и, чтобы донести до людей свои
послания, применяли невероятные конгломераты значков. На утопианской родине
Хоббс загоревшийся дом попросту сообщил бы своим обитателям: «Прошу прощения,
но я горю». Флотская сигнализация представляла собой скопление самых неприятных
звуков и мигающих огней.
