Лаурент Зай обвел взглядом перекошенные лица офицеров, но
себе не позволил выказать изумление. Надо было привыкать. В течение двух
последующих лет любые неожиданности должны были | стать в порядке вещей.
— Вот и началось, — сказал он, а больше он ничего
сказать не смог.
Дав знак Хоббс следовать за ним, Зай вышел из командного
отсека.
СТАРШИЙ ПОМОЩНИК
По дороге к камере Кэтри Хоббс проверила, надежно ли
пристегнут к запястью пистолет, стрелявший дротиками.
Она сама намеревалась посетить пленницу, как только позволил
бы график работы. Рикс-боевик представляла собой легендарное физическое явление
и как пленница являлась подлинным уникумом в истории Империи. Она была
единственным риксом, когда-либо взятым в плен живым и в сознании за все
столетие вооруженного конфликта между Империей и Культом.
Для риксов битва не на жизнь, а на смерть была правилом, а
альтернативой победе являлось самоубийство. Хоббс покопалась в архивах и нашла
упоминание об одном-единственном эпизоде, когда в плен были взяты живые риксы.
К концу Первого вторжения имперский рейдер проник на довольно большое
расстояние на территорию, контролируемую культом риксов, и его экипаж
осуществил захват небольшого звездолета, летевшего по какому-то далекому
маршруту. Все шестнадцать риксов находились в состоянии анабиоза. Одного за
другим их пробудили, но через несколько секунд пребывания в сознании они
умерли. Имперские врачи пытались обнаружить и нейтрализовать тот механизм,
благодаря которому пленницы кончали с собой, но никакие медицинские
вмешательства не могли продлить им жизнь. Их организм отвергал седативные
средства, не подлежал реанимации и даже — ходили такие слухи — отторгал
священный симбиант. Впечатление создалось такое, будто риксы умели сознательно
управлять жизненно важными функциями организма. Для рикса дыхание было задачей,
сердечная деятельность — волевым выбором.
Самоубийство — просто-напросто решением.
«Может быть, — думала Хоббс, — они по-настоящему
верят в собственную пропаганду. Если человеческая жизнь в конечном счете
бессмысленна, то и собственное существование можно прервать усилием воли».
Но на борту фрегата находился рикс, элитный боевик,
представительница культа, которая, судя по всему, решила, что ее жизнь в плену
чего-то стоит. «Но сама ли она приняла это решение, — гадала Хоббс, —
или таков была замысел гигантского разума?»
Когда капитан и старший помощник подошли к камере, морские
пехотинцы, стоявшие на посту, вытянулись по стойке «смирно». Как только пришло
срочное сообщение, Хоббс сразу выслала сюда подкрепление — троих пожарных, так
что сейчас около камеры находилось пятеро охранников. Одним из них был рядовой
Бассириц — тот самый парень, которого Хоббс в свое время выбрала для того,
чтобы подавить бунт. И теперь она именно его назначила охранять рикса. Если уж
кто-то мог сравниться с пленницей в быстроте реакции, так это Бассириц.
Живая посвященная из членов Политического Аппарата — женщина
по имени Фарре — тоже стояла у двери камеры. Увидев ее, капитан неприязненно
поморщился. Аппаратчики глаз не спускали с рикса и Раны Хартер со времени их
прибытия на борт «Рыси». Предписание Императора давало Аппарату неограниченную
власть над обеими пленницами.
— Капитан.
— Посвященная, — откликнулся Зай и обратился к
Бассирицу.
— Она действительно что-то сказала вам, рядовой? —
спросил он.
— Да, сэр. Попросила, чтобы вы пришли, сэр.
Хоббс посмотрела на пленницу через ложно-прозрачную
гиперуглеродную стену. Рикс сидела в углу, грязная и одинокая, словно всеми
забытая женщина в приюте для умалишенных. На протяжении нескольких месяцев
плена она еще ни разу ни с кем не говорила. От нее слышали только те несколько
слов, которые она произнесла, когда ее захватили в ледяной пещере, — слова
скорби об умершей возлюбленной. Почему же она до сих пор ждала и лишь теперь
решилась передать сообщение?
— Мы сможем сделать так, чтобы эта стена и для пленницы
стала прозрачной? — поинтересовался капитан Зай.
— Нет, сэр. Внутри нет дисплея.
— Тогда давайте войдем в камеру.
— Сэр! — запротестовала Хоббс. — Пусть она
как угодно крепко связана, но все же это рикс-боевик!
— Как я вижу, у нее на шее — шоковый ошейник. Рядовой,
пульт от него у вас?
— Да, сэр.
Бассириц продемонстрировал небольшой пульт.
— Держите его наготове.
— Капитан, — вмешалась Посвященная. — Прошу
вас, разрешите мне взять пульт.
— Посвященная Фарре, — ответил ей Зай, — у
этого парня рефлексы гораздо быстрее, чем у вас. А вы можете подвергнуть риску
нашу безопасность.
— Император тревожится из-за тех секретов, которые этой
пленнице передал гигантский разум на Легисе, — сказала Посвященная. —
Эта камера безопасна в плане секретности?
Зай взглянул на Хоббс.
— Специально камера не оборудована для сокрытия
информации, сэр. Но по большому счету в этом смысле она довольно безопасна.
Здесь нет камер наружного наблюдения, нет синестезических проекторов. К тому же
наша пленница пока и не думала разбрасываться тайнами.
— Мэм, — немного нервно проговорил
Бассириц, — есть еще один пульт, для смены караула.
«С двумя пультами нам будет безопаснее», — решила Хоббс
и согласно кивнула.
Морской пехотинец вытащил из кармана еще один черный
прямоугольник и подал его Фарре.
Зай сложил пальцы в условном знаке, но дверь не открылась.
Хоббс вспомнила, что она устроена без всяких хитростей, на основе чистой
механики, отключена от системы автоматики и даже от системы декомпрессионной
безопасности. Хоббс кивнула морскому пехотинцу — старшему из всех по званию, и
тот велел двоим пожарным открыть дверь вручную.
«Субординация во всей красе», — подумала Хоббс.
Первым в камеру вошел Бассириц.
Капитан Зай немного подождал. Он наблюдал за реакцией
пленницы. Рикс встала, но из угла не вышла. Теперь Хоббс обратила внимание на
то, что движения у нее какие-то неровные, резкие, как у напуганной птицы.
— Старший помощник, — приказал Зай.
Прежде чем шагнуть в дверной проем шириной в один метр,
Хоббс провела рукой по запястью и ощутила выпуклость. Пистолет был на месте, и
это ее немного успокоило. Яркий свет лился с потолка камеры, щедро
забрызганного световолоконным спреем. Воздух был немного затхлый, но без вони.
Пот рикса обладал способностью приобретать запах молока.
Следом за Хоббс в камеру вошли Зай и Посвященная. Все они
встали в углу напротив рикса. При резком свете ее фиолетовые глаза ярко
блестели, а лицо походило на физиономию какой-то древней ящерицы.
— Капитан Лаурент Зай, — проговорила пленница, и
Хоббс распознала в ее акценте долгие гласные, характерные для северных
провинций Легиса.
