Адриану понравилась такого рода работа. Клейборн оказался прав. Это вызов. Двойное отступничество перед первой и второй родиной. Большая игра, в которой Адриан по собственной инициативе устанавливал баланс сил. Сообщая Клейборну конфиденциальную информацию, он предавал Францию. А временами, кое-что умалчивая, изменял Англии. В конце концов, он стал доверенным лицом в обеих странах, секретным агентом, который стравливал противные стороны. Пару раз его чуть не поймали на обеих территориях.
Все это было до взятия Бастилии, до революции, которая заставила Адриана пересмотреть взгляды. Крестьянская коса поставила его перед выбором между жизнью и смертью.
Адриан встречался с Клейборном неделю назад. Их свидание было кратким и прошло в окружении многочисленных гостей. Если не считать этой мимолетной встречи, Адриан не видел старика с той ночи, когда Клейборн встретил прибывший в Дувр корабль. Тогда министр склонился над носилками с умирающим и произнес: «Это революция? Она уже выплеснулась на улицы Парижа? Подожди, не умирай, ответь мне».
Сейчас Старый Заговорщик смотрел на него через стол. Те же пытливые глаза. Черные отметины пороха на лишенном возраста лице. Это казалось неестественным, но Клейборн не менялся. Всегда аккуратный, собранный. Даже манера одеваться не изменилась, фасон костюма и белый парик застыли с семидесятых годов.
– Подойди. Я хочу посмотреть на тебя. На прошлой неделе у Хейверингов не было времени тебя разглядывать.
Адриан подчинился. Клейборн внимательно осмотрел его с ног до головы, потом нахмурился.
– Говорят, ты совсем поправился. Как себя чувствуешь?
– Замечательно.
– Ты ужасно выглядишь. Похудел, должно быть, килограммов на тринадцать. А волосы… Теперь такая мода?
– Нет.
– Тогда почему ты их отрезал?
– Это не я, а доктора. А сейчас я уже привык.
– Мне не нравится. Это выглядит… вызывающе.
– А когда я завязывал их шелковой ленточкой, было не так вызывающе?
Клейборн промолчал. Посмотрев на Адриана, он оставил эту тему и снова зашуршал бумагами на столе. Потом заговорил, не поднимая глаз:
– Хорошо, что ты пришел. Я не ожидал, что ты поправишься. Самое время нам наладить контакт…
– Дорогой министр…
– Не называй здесь моего имени и титула, – мгновенно скривился Клейборн.
– Чего вы хотите?
Адриан вместо того, чтобы пуститься в объяснения и извинения, решил выждать и выяснить, что известно Клейборну о его новой деятельности во Франции. А потом поговорить об исчезнувшей шпионке-француженке.
– Я хочу, чтобы ты сел. – Клейборн указал на диван и снова углубился в бумаги.
Адриан подчинился, напомнив себе, что нужно быть терпеливым.
Во время короткой встречи у Хейверингов Клейборн пытался заинтересовать Адриана совместной работой по эту сторону пролива. Рассказав, что в Лондоне объявилась француженка, называвшая себя графиней, Клейборн предложил Адриану поймать ее, «выяснить, что она на самом деле хочет». Адриан отказался. Женщина, по словам министра, «назвалась французской эмигранткой и планировала встретиться с каким-то чертовым англичанином, который, кажется, помогает французским аристократам бежать из тюрьмы». Судя по всему, речь шла об особе, за которую Адриан и его маленький отряд приняли Кристину Пинн. Адриан предполагал, что Клейборн может снова вернуться к этому проекту. Если Адриан не хочет вывести министра из себя, то придется терпеливо слушать, прежде чем разговор перейдет к сути дела: кто эта проклятая француженка и где она находится.
– Человек, который только что вышел, – Клейборн указал пером на дверь, – сказал, что никто не мог тебя найти. Где ты был? Я ждал тебя несколько часов.
– У меня было неотложное дело.
– Я написал, что мне нужно увидеться с тобой немедленно.
– Я пришел, как только смог.
Клейборн фыркнул.
– Я не хуже тебя знаю, что сначала ты отправился к некой даме. – Адриан открыл было рот, чтобы объясниться, но потом передумал. – Скверно, – продолжал Клейборн. – Ты все скачешь. Променять меня на бабью юбку…
– Эдвард, почему бы вам не рассказать мне о Франции? Уверен, что это ближе к теме нашей встречи.
Клейборн откашлялся.
– Хорошо. – И снова занялся бумагами. Кажется, он что-то искал, на лице мелькнула улыбка. – Почему ты мне не рассказал?
– Простите, что? – Адриан шевельнулся на диванчике, приготовившись к худшему.
– О Франции. В это время года там хорошо, правда?
– Да.
– Я так рад, что ты вернулся.
– Вы рады? – Неделю назад у Адриана сложилось совсем иное впечатление.
– Очень. Я думал, что после печального инцидента 1789 года ноги твоей там больше не будет. – Старик помолчал. – Ах да, у тебя там родственники.
– Покойные.
Клейборн поднял на него глаза, отложил перо и откинулся на спинку кресла.
– Один, немного придурковатый, еще жив.
– А-а-а… – протянул Адриан. Кое-что начало проясняться.
Деда Адриана, несмотря на все усилия, невозможно было убедить покинуть страну, где он родился. Это настоящая беда, но Адриан отчасти его понимал. Дед был очень стар, память порой подводила его. Знакомая обстановка привязывала его к реальности, к самой жизни. Он просто не мог покинуть Францию.
– Правда, – ответил Адриан. – Есть один. Но для участия в ваших планах он не подходит.
– Это верно.
– Он болен.
Это была полная ложь. Что-то удержало Адриана. Он чувствовал, что мозг старого интригана работает с невиданной силой, словно высасывая энергию из пространства. Казалось, в комнате воцаряется вакуум.
Тихо скрипнула дверь. Клубки пыли и паутины покатились по полу, вошел двухметровый слуга.
Клейборн, оттолкнувшись от стола, поднялся. Пройдясь пару раз от стола к камину и обратно, он остановился и, заложив руки за спину, повернулся к Адриану:
– Думаю, я могу тебя кое о чем попросить. И заодно посмотреть, годишься ли ты на дело. Я хочу послать тебя во Францию. Как в старые добрые времена.
Адриан опустил глаза.
– Я был очень молод, когда мы начали сотрудничать, Эдвард.
– Да, – рассмеялся Клейборн. – Мрачный циник двадцати трех лет от роду. Хотя ты был своего рода идеалист. – Старик помолчал, потом зашел с другой стороны. – Если идеалы тебя теперь не интересуют, может быть, ты захочешь взять реванш? Французские политики едва тебя не убили. Тебе не хочется хоть немного поквитаться?
– Пожалуй, нет. Если у меня и есть претензии, то только к судьбе и истории.
– Все еще философствуешь, – пожав плечами, рассмеялся Клейборн. – Но я думаю, что смогу, как бывало, разжечь твое любопытство.
