Что-то плюхнулось в воду. Снова голос Адриана:
– Очень смешно. А теперь, пожалуйста, дай мне сухую и сумей ее зажечь, как сумел утопить первую. Что с тобой сегодня, Томас?
– Ролфман нервничает из-за того, что не участвует в деле, – проворчал Томас. – Он наш лучший разведчик. Осторожнее, смотри, куда сыплешь пепел.
– Спасибо. Я буду очень осторожен. – Последовал протяжный довольный вздох и плеск воды. – Похоже, мне теперь не часто придется принимать горячую ванну. Я тебе говорил, что Клейборн собирается отправить меня под видом угольщика?! Он обожает выставлять меня грязным и бедным. Я так и слышу, как он радостно хихикает, представляя, что я буду грузить уголь. Он действительно день ото дня становится чуднее.
Пауза, потом голос Томаса:
– Хорошо, я скажу остальным, что встречаемся через полчаса. Если Ролфмана нет, ждать не будем.
– Не думай дурного о Сэме. Я попросил его остаться. Извини.
Адриан говорил, держа во рту сигару. Кристина улыбнулась, ожидая услышать, как она ему дорога, зная, что слова прозвучат немного неразборчиво, как бывало, когда он говорил и курил одновременно. Адриан продолжил:
– Он удержит Кристину Пинн от лишних расспросов.
Поджав губы, Кристина задумалась. Это не похоже на обычные задачи охранника.
– Мм… Хорошая идея, – после некоторого размышления сказал Томас. – Я рад, что ты не позволил своему тщеславию победить осторожность.
– Тщеславие! Поверь мне, я не заблуждаюсь относительно этой женщины. Для меня необходима передышка от нее. Чтобы иметь с ней дело, нужно обладать терпением библейского Иова. Мне пришлось потратить все лето, чтобы уговорить ее на одну маленькую ложь. А как сложно было держать ее подальше от нашего дела! Она любопытна, как обезьяна. И почти так же благовоспитанна. В моем доме нет угла, куда бы она не сунула свой маленький носик. Невозможно предугадать, где она появится в следующий момент.
«Обезьяна»! «Эта женщина»! Поставив ведро, Кристина скрестила руки на груди. Она прислонилась к дверному косяку, готовясь пополнить список преступлений, который она обрушит на голову Адриана, как только Томас уйдет. Лживый, заносчивый негодяй!
– Что ты стоишь, мальчик? Ты принес воду или нет?
У Кристины перехватило дыхание. Она увидела ботинки Томаса – он открыл дверь. Оставалось только одно логичное действие. Опустив голову, Кристина сунула ведро ему в руки. Томас взял ведро и исчез за дверью.
– А-а-а! Она холодная! Я же просил горячую! Скажи этому идиоту, пусть спустится вниз и принесет горячей воды!
Ей снова вручили ведро с соответствующим приказом. Дверь закрылась. Кристина перевела дух.
Десять секунд спустя, когда сердце постепенно начало возвращаться к нормальному ритму, Кристина перевернула ведро и села на него, упершись локтями в колени. Она намеревалась подслушивать дальше и ворчала себе под нос, проклиная Адриана и всех его предков. Томас снова произнес ее имя.
– Некоторых из наших людей беспокоит эта Кристина Пинн. Они думают, что если напугать ее, это удержит от…
– Напугать? – развеселился Адриан.
– Они считают, что ее молчание в течение нескольких дней после инцидента в лесу связано со страхом.
Адриан рассмеялся.
– Кто так считает? Назови их имена. Господи, да неужели ты думаешь, что взрослые мужчины доверяют женскому молчанию? Что с тобой? Уж не ты ли один из них?
– Нет. Я соберу их и пришлю к тебе. Меня только немного беспокоит…
– Что?
– Почему ты защищаешь эту «маленькую обезьяну»?
– Ты точно один из них. Ты хочешь обидеть Кристину. Причинить ей вред, чтобы она замолчала.
– Не смеши. Я никогда не обижу Кристину. Но я хочу узнать, почему ты так настойчиво ее оберегаешь?
– Понятно, – рассмеялся Адриан. – Мне позволено спасать – сколько их уже, двадцать или тридцать? – французских аристократов. Но мое желание защитить одну маленькую женщину, которая случайно оказалась на нашем пути…
– Почему ты спасаешь французских аристократов, я понимаю. Ты сам один из них. Ты любишь риск. И думаю, испытываешь чувство вины за то, что много лет вмешивался в политику…
– Дружище, я не испытываю ответственности за Французскую революцию…
– Не совсем.
– Совсем нет. Я выхожу из игры.
– Что?
– Думаю, это последнее наше дело.
– Почему?
– Игра становится слишком опасной. Англия приветствует эту проклятую революцию как «великие социальные реформы». Чем хуже дела во Франции, тем больше это нравится Англии. На словах Англия с Людовиком, а тайком на протяжении десяти лет поддерживает мятежи в колониях. Французские власти рады нас разорвать на части. Клейборн посылает все больше агентов. У французов есть итальянские наемники, которые выслеживают нас. Мы не можем действовать вечно. Так что как только последняя группа аристократов, включая моего деда, будет освобождена, «безумец» Клейборна растворится в воздухе.
Тишина. Томас явно не знал, что сказать в ответ на это заявление.
Кристина съежилась на своей импровизированной табуретке.
– Кристина Пинн. Мы далеко ушли от этой темы. Почему? До какой степени она влияет на твои мысли? Ты лелеешь мечты остепениться и зажить вместе с ней?
– Какой ты настойчивый, Лиллингз! – расхохотался Адриан. – Ты сам имеешь виды на эту женщину?
– Нет. Я просто хочу знать, есть ли у тебя личные причины оберегать ее.
– Ну, я бы предпочел, чтобы она была там, когда я вернусь.
Какая прелесть, подумала Кристина.
– Томас, она очень милая, – продолжал Адриан. – Хорошенькая. Живая. Веселая. Немного любопытная. Чертовски прямолинейная.
– И это все?
– Не совсем. – В ответе слышались озорные нотки.
– Ты ее любишь.
Адриан протестующе фыркнул:
– Ты слишком долго жил во Франции. Она мне нравится, Томас. Она озорная, лукавая спорщица. И хоть она прямолинейная и честная, все-таки она мне нравится.
Кристина чуть с ведра не свалилась. Такого признания в любви ей не доводилось слышать, но…
– Ты любишь ее, – печально повторил Томас. Адриан что-то проворчал в ответ по-французски и закончил словами:
– Перестань рассуждать, как глупые французы, которые считают, что все начинается с любви и заканчивается любовью. – Он вздохнул. – Удивительно, что я пережил это лето. Она кажется такой уступчивой, сговорчивой. Но под милой женской застенчивостью скрывается четкая цель и железная воля. Нет, Томас. Она – прелестная плутовка, чопорная за столом и неудержимая в постели. Это интересная комбинация, но хватит об этом. И потом, на что ты жалуешься? Ты сам сказал, когда мы столкнулись с ее сообразительностью, что мое общение с ней только поможет в нашем деле.
