— Да. А теперь я должна пойти отдохнуть. Только отнеси поднос в буфетную, я поднимусь немного позже.
Лючия ушла с подносом. Николь потребовалось немного времени, чтобы прийти в себя. В конце концов она встала, взяв из пепельницы недокуренную сигару Джеймса Стокера.
Глядя на нее, она криво улыбнулась. Николь не сомневалась, что красивый молодой англичанин прежде имел дело с женщинами. Он не был неопытен, но слегка растерялся. О Боже! Каким контрастом по отношению к ней был Джеймс Стокер.
Еще невинный, но, Николь была уверена, быстро обучающийся. Он был неиспорченный, галантный. Лючия права: настоящий джентльмен. Ланселот, пользующийся недозволенными методами, хотя еще не знает, как это делается. Или, Боже милостивый, не задумывающийся о последствиях. Это его она хотела предостеречь, а не Лючию.
Он обладал достаточной властью, чтобы сделать доброту и великодушие нормой чувств.
Хмыкнув, Николь прошлась и высыпала содержимое пепельницы в пустую коробку из-под роз на столе под зеркалом. Затем в эту же коробку она сбросила оторванные листья и отрезанные стебли.
Конечно, однажды она сама увлеклась романтическими фантазиями. Вот о чем она мечтала: если бы я была из богатого дома, а не дочерью рабочего с бумажной фабрики... Сэр Джеймс Стокер, несомненно, из числа джентльменов, внимание которых ей приятно. Она очарована его прекрасными манерами, интеллектом и жизнерадостностью. Ах, вот еще что — прямота его взгляда заставляет собеседника смотреть в эти золотисто-карие глаза и верить каждому его слову.
Николь тяжело вздохнула. Она согласилась бы провести время с ним. Николь смахнула остатки цветов и листьев со стола, затем подняла карточку, которую доставили вместе с розами, и взглянула на нее снова. Карточка была не подписана, однако Николь сразу же узнала почерк, который не видела больше десяти лет. Она узнала его мгновенно по характерному наклону букв в одном повторявшемся слове: сожалею, сожалею, сожалею.
Она смяла карточку и швырнула ее в прочий мусор, покачав при этом головой. Да, однажды она уже сглупила, но больше не станет этого делать.
В тот же вечер, когда Джеймс паковал свои вещи, из Кембриджа прибыла телеграмма от Филиппа Данна. Джеймс вскрыл телеграмму и вынужден был присесть и прочесть ее дважды: «Не хотел говорить до выяснения тчк Твое имя внесено в почетный список на июнь тчк Предложено это как оценка реального значения твоих серьезных достижений тчк Уверен ее величество будет еще более щедрой тчк Огромные поздравления тчк Филипп».
Джеймс ошарашенно уставился на телеграмму. Почетный список представлялся королеве различными советниками и влиятельными людьми, облеченными властью, — список, из которого дважды в год, на Новый год и в день ее рождения, она выбирала чье-либо имя и награждала владельца дворянским титулом.
Как бы далеко ни распространялись амбиции Джеймса, но он и мечтать не мог о чем-либо подобном. Какие он имеет права на земельное владение или дворянский титул? У него нет опыта в управлении имением.
После возвращения из Африки Джеймс присутствовал на приемах ее королевского величества дважды, два раза в течение одного месяца он присутствовал на коротких приемах в Букингемском дворце. Это были частные аудиенции. Джеймс не чувствовал, что совершил в своей жизни что-то, что можно было бы охарактеризовать как «великолепные достижения». Отчего его имя включили в почетный список? Не потому ли, что человек, привезший издалека экзотические диковинки, возможно, знает, где взять еще, и это привлекает ее величество?
Глава 6
Лондон
31 марта 1876 года
«Милейший Дэвид! Как жаль, что ты не видишь букет цветов, которым я сейчас любуюсь. Я чувствую стыд оттого, что должна позволить им увянуть и их придется выкинуть, но мои билеты уже заказаны: завтра я сажусь на поезд и еду к тебе. Если бы я могла взять эти необыкновенные цветы с собой! Огоомные, изысканные, благоухающие нуазетовые розы. Этот роскошный букет такой огромный, словно залитый солнцем сад. С тюльпанами, фиалками, львиным зевом, перемешанными с прелестнейшими маленькими орхидеями, все это с кудрявым папоротником и сочной зеленью с узкими листьями, названия которой я не знаю. Я подумала, что если опишу тебе все это великолепие, то ты сможешь насладиться этим чудом до того, как я отдам его повару, который отнесет букет своей дочери, — и мы никогда больше его не увидим. Во всяком случае, это единственное и неповторимое рукотворное чудо из цветов. Я никогда не видела ничего подобного. Они доставлены сегодня от некоего Джеймса Стокера (который вчера был у меня в гостях). Да, тот самый, из приемной дантиста, которого, как тебе показалось, ты видел в Кембридже. Хотя интересно: если ты прав, то твой доктор Стокер — член совета колледжа, а этот человек выглядит достаточно молодо для такой ответственной должности. Высокий, вызывающе загорелый блондин, он похож на того джентльмена, которого ты встречал три недели назад? Должна сказать, он меня озадачил. Стокер произвел на меня впечатление маленького шустрого школяра, в то время как он кажется достаточно честным для политических интриг удачливого академика. Как ему удается совмещать это в себе? Он производит впечатление прямолинейного, доброго, благородного. Представь его сидящим у меня в приемной с сигарой Берти во рту. Смотри-ка, как я перескакиваю с одной мысли на другую! Ты говоришь, что я слишком часто держу все в себе, но ведь я регулярно болтаю с тобой. Между прочим, контракт с мистером Пизом оговорен, заключен и подписан. Он увлечен идеей «сделать сказки братьев Гримм», если можно будет так сказать, после того, как их наполовину урежут. Ни королевы-великанши, ни пожирателя детей. Позор! Я могу сделать прекрасные работы на эти темы, но вместо этого буду закручивать в свои «причудливые завитушки» прелестную спящую принцессу и вычурно переплетать ветки деревьев. Я сделаю лес неприятным. Он поглотит красивого принца, который придет один и поцелует красавицу, придав ее жизни новый смысл. Ха! До чего же глупая сказка, как по-твоему? Послушай, красавица, проснись. Кто лучше тебя знает цену твоей жизни? Я не так независима, не настолько благодушна, не так спокойна, не удовлетворена течением жизни. У меня мало друзей: время от времени я получаю известия о Марии-Луизе и Дениз. Лючия со мной; она играет в порочную игру. Ах да, я видела прошлой ночью Маргарет Дрексел, которая больна; я беспокоюсь о ней. А теперь о другом. Джей проделал первоклассную работу с моими счетами; он сделал гораздо больше, чем я рассчитывала. И Найджел, такой заботливый, делает все, чтобы мне было хорошо. Всегда приятно, когда у тебя есть епископ, который молится за твою душу. Жизнь прекрасна. Кроме того, я регулярно получаю от тебя письма, самую большую ценность в моей жизни. И наши случайные встречи. Ура! Не могу дождаться, когда увижу тебя и услышу о спортивных баталиях и химических дилеммах. Скучаю без твоего сияющего лица. Благодарю тебя за известие о том, что Кембридж вымирает между сессиями. Я так или иначе поеду туда; я просто должна бывать в Кембридже время от времени. Это даже лучше, что мы не можем видеться часто, мой дорогой. Увы! Береги себя, мой милый. Будь снисходителен к себе. Обнимаю тебя, моя любовь, моя клубника со сливками. Шлю тебе свои звонкие поцелуи, Коко».
