— Это не вопрос. Оно вокруг них. Оно под ними.
— Они добывают его?
— В относительно небольших количествах. Мы бы пришли с машинами и механизмами, — Джеймс разговорился. — Посмотри, у нас есть то, что я привез из Африки. Это большая удача. Если можно найти больше золота еще где-то, кроме вакуа, я могу показать, где его еще больше.
Филипп еще сильнее нахмурился.
— О каких размерах золота мы говорим и сколько именно золота находится в их землях? — Задав этот вопрос, он сам на него и ответил без подсказки: — Они сидят на самом богатом месторождении. Они на лучшем из всех.
Джеймс кивнул.
— Но там много богатейших месторождений, очень богатых районов. Дайте мне возможность провести географическое исследование настолько быстро, насколько я смогу. В первую очередь я составлю карту залежей металлов. Мы будем точно знать, где что залегает. Мы заручимся поддержкой короны и международными соглашениями. После этого каждый сможет участвовать в экспедиции.
Участвовать — конечно. Они договорились. Филипп сказал:
— Хорошо. — Он увлекся, готов был строить планы. — Ты возглавишь экспедицию. Мы...
— Нет, — ответил Джеймс, покачав головой. — Нет, — повторил он снова.
— Нет? — Прошло несколько секунд, прежде чем Филипп понял его. — Ты не хочешь поехать сам?
— Нет. — В голосе Джеймса чувствовалась непреклонность.
Филипп сказал:
— Хорошо, мы пошлем кого-нибудь еще, Джеймс. — И тут вдруг его осенило: — Боже, если Азерс доберется до записей, он не захочет терять ни минуты и снарядит собственную экспедицию, чтобы заполучить эту богатейшую жилу.
— Это не жила.
Филипп повернулся и застыл, не веря в то, что сказал Джеймс.
— Это детрит, — пояснил тот, — в золотоносном пласте: толстый конгломерат сплошного золота, Филипп. До сих пор среди золотоносных формаций ничего подобного не встречалось. Ни в каком другом месте на поверхности Земли. Его там в изобилии. Он залегает близко на небольшом участке земли вакуа.
Наступил момент многозначительного молчания, прежде чем Филипп громким голосом произнес:
— Мой Боже! — Затем более эмоционально: — Джеймс, мой мальчик, ведь это так важно, и ты совершенно прав в своих опасениях.
Джеймс насторожился. Голос Филиппа зазвучал официально:
— Я польщен твоим доверием, оказанным мне. Ты убедишься, что поступил правильно.
Он дружески ткнул Джеймса кулаком в плечо, затем похлопал его по спине.
Филипп обернулся и случайно наткнулся на взгляд той, которой еще верил. Николь встретила его испытующий взгляд, увидела в нем беспокойство. Затем он то ли отогнал, то ли спрятал свои опасения. Его лицо стало непроницаемым. Он сказал Джеймсу:
— Ты можешь рассчитывать на мою помощь. Делай то, что считаешь нужным, и скажи мне, чем я могу тебе помочь.
— Во-первых, Азерс, — поторопился сказать Джеймс. — Позволь ему вызвать нас в суд, если он так хочет. Найми адвокатов против него. У него нет права на мои дневники и еще меньше оснований для обвинений.
Филипп наклонил голову и нахмурился.
— Не нравится мне это, — пробормотал он. Но после минуты раздумий он кивнул, сопроводив кивок тяжелым вздохом.
— Ты сделаешь это? — спросил Джеймс, и в его голосе зазвучало удивление, сожаление и обличение — все разом.
— Да, — снова кивнул в ответ Филипп. — Как в старые добрые времена, Джеймс. Ты и я против них.
— О, великолепно! — отозвался Джеймс с энтузиазмом. — Чертовски великолепно, благодарение Богу. Если бы ты только знал, как я беспокоился.
Затем, глядя мимо Филиппа, Джеймс наконец-таки взглянул в глаза Николь с особым вниманием. Она почувствовала, как мурашки побежали у нее по спине, и замерла в ожидании.
Он откашлялся:
— Есть еще кое-что, что я хочу сказать тебе. — После его заявления все примолкли, а он объявил: — Это Николь.
Ее сердце сжалось. Она поставила свою чашку на блюдце и затем все это — себе на колени.
Филипп повернулся в другую сторону, посмотрел на нее совершенно новым загадочным взглядом:
— Миссис Уайлд?
— Конечно, миссис Уайлд... — Он. хотел продолжить, но резко оборвал себя.
— Сэр, простите, что я вмешиваюсь, — раздался голос. Все трое переключили свое внимание на дверь, где стоял слуга.
— Вам телеграмма, — сказал он и протянул Филиппу серебряный поднос с желтым конвертом, в котором лежала телеграмма.
Нахмурившись, Филипп взял конверт, повертел его в руках, затем открыл, предполагая, что это чье-нибудь дружеское послание. Кто, черт побери, мог знать, где он находится? Черт бы побрал его помощника и личного секретаря. Болтуны! Какая глупая ситуация! Никакого покоя!
Но вдруг его лицо побелело. Николь заговорила первой.
— Что случилось? — спросила она.
Филипп поднял глаза. У него было такое выражение лица, словно за секунду до этого на него налетел омнибус: в мгновенном осознании, что он будет расплющен и размазан по дороге.
— Это Вилли, — сказал он. — Она упала с лестницы. Она... — он в замешательстве подбирал слова, — она... сломала шею.
— Она сломала шею?! — повторила Николь.
— Да. Она... очень плоха. Слишком плоха. — Филипп нахмурился, покачал головой. — Она умирает.
Он уставился на печальное послание в своих руках, словно мог сказать еще что-то по этому поводу, затем поднял глаза.
— Девочки... — его голос дрогнул, — они хотят, чтобы я приехал.
— Я поеду с вами, — раздался голос Дэвида. Он только что вошел и стоял в дверях, как раз за слугой. Дэвид подошел к Филиппу и положил руку ему на плечо. — Я отвезу вас в Кембридж, отец. Я помогу вам.
Николь, Джеймс и Филипп молча уставились на Дэвида.
Филипп первым нашел подходящие слова:
— Ты поедешь? — Его голос охрип от волнения. Джеймсу он сказал: — О, Джеймс, мальчик мой, проследи, чтобы Николь заказали билеты, и посади ее на поезд, и... — Он махнул рукой. Он даже не задумывался о том, что говорил. — Знаешь ли, возвращайся.
Джеймс покачал головой:
— Нет, Филипп, я поеду с тобой. Дэвид может присмотреть за матерью.
Поднявшись со своего места, Николь перебила его:
— Нет никакой необходимости, чтобы кто-то заботился обо мне. Я сама могу добраться туда, куда мне нужно. Филипп, могу я чем-нибудь вам помочь?
Тот неистово замотал головой:
— Нет-нет. У вас обоих каникулы. Дом снят. Мне поможет Дэвид в моих... Он утешит меня своим присутствием. Я действительно хотел бы, чтобы он со мной поехал. — Он взглянул на сына и добавил: — Вилли сейчас успокоилась, она без памяти. — Он заморгал, стараясь скрыть смятение, в которое его привели эти печальные события, и признался чистосердечно: — И я хотел бы, чтобы девочки познакомились с ним.
