И тут ей в голову пришла совершенно неожиданная мысль. Она внимательно посмотрела на Чарити и спросила:
— Значит, вы хотите жить со мной, да?
— Да-да, конечно. — Хоуп энергично закивала. — Вы вовсе не такая плохая, как мы думали сначала.
— Конечно. Это ведь было до того, как мы вас узнали, — сказала Пейшенс. — А теперь, когда мы вас узнали, мы думаем, что очень даже может быть, что мы научимся относиться к вам с симпатией. Очень даже.
Мадам Френо отвернулась, пытаясь скрыть улыбку.
— Да-да, правда. Вы же… — Хоуп задумалась. — Ну… как бородавка, понимаете? От вас никак не отделаешься. У меня один раз была бородавка, и она…
— Это ужасно противно. — Пейшенс поморщилась.
— А ты как думаешь? — Гвен повернулась к Чарити.
— Я тоже думаю, что бородавки очень противные. — Чарити хихикнула и пожала плечами. — Я думаю, что уж лучше жить с вами, чем плыть на корабле без билета или спать в переулках с крысами.
— И я считаю, что это лучше, — сказала Гвен, чувствуя легкое разочарование.
А впрочем, чего она ожидала? Девочки обижались на нее с самого первого мгновения их встречи, и Гвен с тех пор почти ничего не сделала, чтобы переубедить их. Конечно, она ладила с этими детьми лучше, чем с теми, которых отдавали на ее попечение, когда она была гувернанткой. Но все равно она могла бы проводить с ними столько времени, сколько требовалось, чтобы завязать крепкие отношения и, быть может, завоевать их любовь.
— Но в интересах справедливости, — Чарити взглянула на сестер, — мы все придерживаемся одного мнения…
— Мы голосовали, — перебила Хоуп.
— Мы решили, что всякий, кого любят мадам де Шабо и мадам Френо, обладает достоинствами, которых мы просто еще не заметили.
Пейшенс и Хоуп улыбнулись. Даже Чарити одарила Гвен улыбкой.
— Поэтому мы решили, — продолжала старшая сестра, — что хотим жить с вами, что бы ни случилось.
— Потому что я лучше, чем крысы?
— Мы не любим крыс, — заявила Хоуп.
— Что ж, понятно, — пробормотала Гвен. — Стало быть, я должна брать, что дают. И еще благодарить за это. — Она неожиданно улыбнулась. — Честно говоря, я все равно рада. Хотя меня и считают всего лишь меньшим из всех остальных зол.
Девочки переглянулись.
— Мы считаем, что вы должны это знать, — заговорила Пейшенс. — Видите ли, дело не в том, что вы нам очень нравитесь…
— Вернее, не очень, — перебила Хоуп. — Мы считаем, что еще слишком рано, чтобы вы нам очень нравились.
— Но все равно, мы хотим… — Чарити на несколько секунд умолкла, очевидно, собираясь с мыслями. — В общем, мы хотим дать вам возможность оправдаться за недостаточностью улик, исходя из рекомендаций мадам Френо.
Хоуп доверительным тоном добавила:
— Она нам очень нравится.
— И мадам де Шабо тоже. — Пейшенс сдержанно улыбнулась. — Она рассказывает такие чудесные истории о балах, замках, принцах и всяких интересных людях и местах.
— Понятно, — кивнула Гвен. — Наверное, мне следует поблагодарить их за то, что они выступают в мою защиту.
— Тетя Гвендолин… — Чарити наморщила носик; казалось, слово «тетя» звучало для нее так же непривычно, как и для самой Гвен. — Понимаете, мы просто хотим опять иметь семью.
— Было очень хорошо, когда у нас была семья. — Пейшенс вздохнула.
Хоуп улыбнулась и воскликнула:
— Было очень весело!
Чарити бросила на сестер взгляд, призывающий к спокойствию, и проговорила:
— Мы понимаем, что без мамы и папы уже никогда не будет так, как раньше, но нам всем очень надоела такая жизнь. Мы хотим знать, что с нами будет дальше. Мы твердо верим, что вы…
— И лорд Пеннингтон, — перебила Пейшенс.
— Да, он совсем не кажется страшным, — подала голос Хоуп. — Скорее, он похож на человека, который позволит нам завести собаку.
— Так вот, мы считаем, что вы, — продолжала Чарити, — наша единственная надежда на спасение. — Впервые с тех пор, как они встретились, девочка от всей души улыбнулась своей тете.
— Если не здесь, на земле, то в грядущем мире, — добавила Хоуп.
— Хотела бы я знать, что случилось бы, если бы их нашли пираты, а не миссионеры, — прошептала мадам Френо.
— Я еще никогда не была ничьим спасением, — пробормотала Гвен. Какое-то время она внимательно смотрела на девочек, потом кивнула и плюнула себе на палец.
Все сестры тотчас проделали то же самое. Племянницы и тетка совершили традиционную церемонию, а затем повернулись к мадам Френо. Та немного подумала и тоже плюнула себе на палец, чтобы смешать свою «кровь» с «кровью» остальных.
— Я уверена, что Колетт будет жалеть, что не смогла в этом участвовать, — пробормотала мадам Френо.
Пейшенс усмехнулась:
— А мы ведь сможем все повторить, когда она придет домой. Иначе ей будет очень неприятно, что она упустила такую возможность.
— Теперь мы еще крепче связаны друг с другом, чем раньше, — с торжественным видом проговорила Хоуп. — Потому что всякая кровавая клятва делает человека сильнее.
Пейшенс кивнула:
— Связаны друг с другом на всю вечность.
— Это значит, что мы вас не оставим. — Чарити посмотрела Гвен прямо в глаза.
Казалось, между ними установилось какое-то странное согласие. Внезапно Гвен поняла, что у них с Чарити довольно много общего: и та, и другая остались без родителей, и обеим пришлось выживать самостоятельно. Но Чарити, кроме того, взяла на себя ответственность за младших сестер.
И теперь они обменялись безмолвным обещанием, что впредь будут разделять эту ответственность. И что бы ни случилось, они действительно связаны друг с другом. И ни та, ни другая не понесет это бремя в одиночку.
— Великолепно, — сказала Гвен, не сводя взгляда с Чарити. — Потому что у меня нет ни малейшего намерения позволить вам уехать. И я никому не позволю отнять вас у меня. — Она подняла палец. — Клянусь всей своей кровью, что никогда не нарушу эту клятву, иначе пусть меня настигнет ужасная и страшная кара. — И тут ей вдруг пришло в голову, что она никогда еще не давала таких серьезных обещаний, какое дала сейчас этим девочкам.
— Вы хотите уехать из Лондона? — спросила Гвен. — Но почему? И когда?
Маркус пожал плечами.
— Как только можно будет все устроить.
Он стоял у камина, скрестив на груди руки. Казалось, что Маркус совершенно спокоен, но Гвен чувствовала: на душе у него очень неспокойно и он явно чем-то озабочен. «Может, что-нибудь случилось?» — подумала она.
