– Ты ли фрау Маргарита Ситтов, жена торговца?
Женщина замешкалась, и брат Мартин раздраженно воскликнул:
– Отвечай, когда тебя спрашивает господин инквизитор, да не забывай прибавлять «святой отец»!
– Конечно, это я, – с прежним удивлением в голосе ответила Маргарита. – Зачем ты спрашиваешь о том, что и так знаешь, господин... святой отец?
– Господин инквизитор волен спрашивать тебя о чем угодно! – не удержался брат Мартин. – Твое же дело – отвечать и не говорить ничего лишнего!
– Успокойся, брат Мартин! – перебил его инквизитор. – Пусть она говорит, что знает, а ты, как подобает, аккуратно записывай ее слова. Итак, обвиняемая признала, что она – жена торговца фрау Маргарита Ситтов...
Он потер ладони, словно почувствовал холод, и задал следующий вопрос тем же мягким, отеческим тоном:
– Скажи, дочь моя, когда именно ты впервые вступила в сношения с Дьяволом?
– Что ты такое говоришь, господин... святой отец? – Фрау Ситтов истово перекрестилась. – Разве можно даже поминать его имя? Меня страх берет...
– Отвечай! – выкрикнул помощник инквизитора, привстав. – Отвечай на вопросы и не говори лишнего!
– Я добрая христианка! – проговорила женщина с возмущением. – Мне противна сама мысль о... о том, кого ты помянул!
– Вот как? – Инквизитор зашуршал листами протокола, положил один из них перед собой и продолжил с прежней мягкостью: – А вот тут у нас есть показания свидетеля, который утверждает, что ты, дочь моя, занималась богопротивным колдовством!
– Не знаю, что там написано, но только это ложь! – выкрикнула женщина. – Я добрая христианка и к колдовству не причастна! Спросите кого угодно!
– И ты не собирала по утрам в пятницу росу? – вкрадчиво проговорил брат Бернар. – И не подкладывала в наволочку своего мужа заговоренные травы?
– Росу? – удивленно переспросила фрау Ситтов. – Ну да, я собирала росу, она очень хороша для мытья волос... Что же в этом плохого, господин... святой отец? Всякая женщина знает, что от росы волосы делаются свежими да мягкими!
– Пятничная роса, дочь моя! – сурово произнес инквизитор. – Всякий знает, что именно пятничная роса обладает волшебными, колдовскими свойствами.
– Да я уж и не помню, сказать по правде, в какой день я ее собирала... – растерялась обвиняемая. – Я собирала ее во всякий день, когда была в том надобность...
– Когда была в том надобность, – повторил инквизитор. – Записал ли ты эти слова, брат Мартин?
Помощник кивнул, и инквизитор продолжил:
– А что насчет заговоренной травы, которую ты подкладывала в наволочку мужу?
– Заговоренной? – переспросила Маргарита. – Это была самая обыкновенная трава – мята да повилика. Все знают, что, ежели положить эту траву в наволочку, сон будет крепче и сновидения приятнее. Вот я и клала эту траву в наволочку Генриха, дабы ему лучше спалось... это истинная правда, господин... святой отец!
– Только для того, чтобы ему хорошо спалось? И не было у тебя при этом никаких дурных целей?
– Конечно, не было, святой отец! Что же тут дурного?
– Может, ты и другие травы собирала?
– Конечно, святой отец! Я собирала разные травы, не только мяту и повилику, но еще чабрец, и чабер, и травку вкусночиху. Все знают, что ее хорошо добавлять в жаркое.
– Вот как! Записываешь ли ты все это, брат Мартин?
– Непременно!
– Кто же научил тебя, дочь моя, собирать эти травы?
– Моя покойная матушка! – бесхитростно ответила женщина. – Она была хорошая хозяйка.
– Вот как! – инквизитор потер руки. – Значит, ты научилась этому от матери... Может быть, она научила тебя и тому, какую траву собирать по средам, какую – по пятницам, какую в канун святых праздников?
– Не припомню, святой отец... – Женщина задумалась. – Правда, она говорила мне, что мяту и правда лучше собирать прежде Троицы...
– Вот как! Значит, прежде Троицы... в этом ты сходишься с прочими ведьмами, они в один голос твердят, что травы, собранные после Троицы, не имеют колдовской силы, Господь в своем неизмеримом милосердии лишает их ее...
– Не знаю ничего про колдовскую силу, но после Троицы мята становится жесткой от летнего зноя.
– Не смей перебивать брата инквизитора! – прикрикнул на женщину секретарь. – Отвечай только, когда тебя спрашивают!
– Не горячись, брат Мартин! – смиренно проговорил инквизитор. – Мы должны быть кроткими и терпимыми, как агнцы! Именно этому учит нас мать наша святая католическая церковь!
Он прошептал слова молитвы, как бы собираясь с силами, и снова обратился к фрау Ситтов:
– Еще раз взываю к тебе, дочь моя: покайся, расскажи нам о том, как ты вступила в сговор с Дьяволом, расскажи, как впала в страшный грех колдовства, как вредила честным христианам. Чистосердечное раскаяние облегчит твое сердце, и Церковь в своем милосердии дарует тебе прощение, примет тебя в свое лоно!
– Мне не в чем признаваться, господин... святой отец. Я невиновна в тех грехах, о которых ты говоришь. Меня оклеветали, святой отец, и я даже догадываюсь кто...
– Что ж, – инквизитор воздел очи к небу. – Мы были снисходительны к тебе, ибо Церковь учит нас милосердию и смирению даже к заблудшим овцам. Но ты не принимаешь наше милосердие, не хочешь открыть нам свою душу. Тогда у нас не остается иного пути, как применить к тебе всю строгость закона. Но прежде чем начать допрос с пристрастием, мы дадим тебе время подумать о своих грехах.
Брат Бернар повернулся к ландскнехту и приказал:
– Отвести еретичку в подземный каземат, дабы она могла без помех предаться раскаянию!
Подсудимую увели, и секретарь инквизитора ушел следом, но брат Бернар еще долго сидел в комнате для допросов, погрузившись в безрадостные раздумья.
Свеча догорела, в комнате сделалось темно, но инквизитор этого не заметил.
Он вспоминал страшные картины, которые наблюдал во время своего ночного путешествия, вспоминал чудовищный глаз, обещавший ему исполнение заветного желания.
Все случилось так, как ему было обещано.
Фрау Ситтов, женщина с волосами цвета майского меда, находилась в полной его власти.
Значит, Дьявол не обманул его...
Впервые инквизитор осмелился прямо назвать то страшное существо, с которым встретился на шабаше. Впервые он решился признаться себе самому, что заключил договор с Дьяволом, то есть совершил самый страшный из грехов, тот грех, борьбе с которым до сих пор служил верой и правдой.
