Вступив в базилику, они миновали пустые помещения и пересекли центральный зал, направляясь к цепочке комнат на противоположной стороне здания. Остановившись возле открытой двери, оптион постучал по раме.
— Входи! — откликнулся усталый голос.
Оптион жестом велел своим людям оставаться снаружи и пригласил Семпрония и его спутников в кабинет префекта.
Прикрытые ставнями окна просторной комнаты смотрели над городом в сторону моря. В обычный день из них открывался бы превосходный вид, подумал Катон, но сегодня окна смотрели на панораму разрушения и страданий. Перед окнами за столом сидел плотный мужчина в красной армейской тунике, совершенно лысый и покрытый морщинами. Прищурясь, он посмотрел на посетителей.
— Да? А, это ты, оптион. Кто эти люди?
— Они пришли к главным воротам, господин. — Оптион показал на Семпрония. — Этот благородный муж утверждает, что является римским сенатором Гаем Семпронием. Двое других, по его словам, — центурионы.
— Понятно. — Портиллус вновь прищурился, а затем поднялся из кресла и подошел к гостям, чтобы разглядеть их более внимательно. — Итак, господин мой, могу ли я спросить, что вы делаете здесь, в Матале?
— Безусловно, — терпеливо ответил Семпроний. — Мы находились на направлявшемся в Рим корабле. И вчера вечером возле берегов Крита нас поразила гигантская волна.
— Откуда шел ваш корабль? — прервал его Портиллус. — Из какого порта?
— Из Кесарии, на сирийском берегу, — немедленно ответил Семпроний.
— Может ли это подтвердить капитан корабля?
— Его унесла волна. Но ты можешь расспросить первого помощника, если ощущаешь подобную необходимость.
— Могу. Позже. — Портиллус подозрительно уставился на всех троих. — Полагаю, вы видели, что натворила волна в Матале. Отсюда возникает вопрос: если ей хватило силы разрушить целый город, то как мог уцелеть простой корабль?
— Клянусь богами, не сказал бы, что он уцелел! — вмешался Макрон, одаривший Портиллуса яростным взором. — А вот тебя происходящее, похоже, не затронуло. Не потрудишься ли объяснить, а? Сидишь себе здесь, когда от твоего города осталось смердящее дерьмо.
Семпроний опустил руку на плечо Макрона.
— Довольно. Центурион Портиллус имеет право на осторожность. В ближайшее время на острове обнаружится немало праздношатающегося люда. Пришедший к нему может назвать себя любым именем. Подтвердить свои слова я могу только имеющимся при мне сенаторским кольцом. Вот, смотри.
Он протянул руку Портиллусу, чтобы тот мог рассмотреть кольцо.
Портиллус поскреб подбородок.
— Ну, хорошо, предположим, что вы являетесь теми, кем назвались. Что вы делаете здесь?
— Матала оказалась ближайшим портом, куда смог дотянуть наш корабль, после того как мы по возможности залатали повреждения, — пояснил Семпроний. — Мы надеялись на то, что наш корабль здесь отремонтируют, или что нам удастся пересесть на другой корабль и продолжить путь. Но теперь, увидев, что осталось от Маталы, я понимаю, что мы застряли здесь до прибытия какого-нибудь корабля. А в таком случае нам необходимо жилье на время пребывания здесь. Я надеялся на помощь твоего командира, но, вижу, он отсутствует в городе.
— Ты прав. Он отправился в Гортину, во дворец правителя, на ежегодное пиршество. С префектом и всей местной знатью. Как только нас поразили землетрясение и волна, я послал к нему вестника. Он может вернуться в любой момент и взять бразды правления в свои руки.
— А далеко ли отсюда Гортина? — спросил Катон.
— До нее примерно пятнадцать миль.
— И префект еще не вернулся и не прислал свой ответ?
— Нет, пока еще нет.
Макрон глубоко вздохнул, стараясь подавить в себе чувство негодования.
— А что ты сделал с тех пор?
— Сделал?
— Да, сделал… чтобы помочь этим людям. — Макрон указал большим пальцем в сторону окна. — Чтобы спасти оказавшихся в завалах, помочь раненым, накормить и напоить уцелевших и восстановить порядок. Что?
Портиллус нахмурил лоб.
— Я сделал все необходимое, чтобы собрать всех людей из моей когорты и приготовить их к возвращению префекта, дабы они могли исполнить те приказания, которые он отдаст после возвращения из Гортины. Вот что я сделал.
— Дерьмо собачье! — рявкнул Макрон. — Херня, а не работа. Ты со своими людьми просиживаешь свою задницу за воротами крепости, когда людям внизу нужна ваша помощь. Вы должны поддерживать здесь порядок. У гарнизона сейчас бездна дел.
Семпроний кашлянул.
— Макрон, я не сомневаюсь в том, что центурион Портиллус и его люди сделают все необходимое после возвращения префекта.
— Если только он вернется, — добавил Катон.
Все повернулись к нему. Портиллус удивленно приподнял брови.
— Почему это он не вернется?
— А когда именно ты послал ему весть?
— Прошлой ночью.
— Значит, у него было время на то, чтобы вернуться или ответить. Почему же тогда от него нет вестей?
— Не знаю, — взмахнул рукой Портиллус. — Могло случиться все, что угодно. Быть может, в Гортине его задержали дела.
— Такое возможно, — согласился Катон. — Но если происшедшая катастрофа не ограничилась Маталой, Гортина должна была пострадать ничуть не меньше.
Пока Портиллус пытался переварить следствия, проистекающие из слов Катона, по базилике пронесся цокот конских копыт. Макрон повернулся на звук и подошел к двери. От входа по залу уже бежал воин в плаще, направляясь прямо к палатам префекта.
— Похоже, что мы сейчас узнаем о том, что произошло в Гортине, — ровным тоном промолвил Макрон.
Мгновение спустя новоприбывший, стараясь отдышаться, стал перед тремя офицерами и сенатором. Плащ и лицо его были покрыты пылью после отчаянной скачки. Гонец постарался выпрямиться и отсалютовать, прежде чем изложить свою весть.
— Это и есть тот человек, которого ты послал в Гортину? — спросил Семпроний.
Кивнув, Портиллус посмотрел на гонца.
— Ты нашел префекта?
— Да, господин. То есть я видел его.
— Как это видел? Что ты хочешь сказать? Не городи ерунды!
— Я видел его тело, господин. Префект мертв. Как, наверное, и почти все сановники провинции, господин.
— Мертв? — Портиллус покрутил головой. — Но как это произошло?
— Все они находились на пиру во дворце правителя, когда началось землетрясение. Крыша здания обрушилась на пирующих. Выжившие люди правителя весь день вытаскивали трупы из руин дворца, господин. В живых остались немногие. И то некоторые из них долго не протянут.
— Не верю, — пробормотал Портиллус. — Это попросту невозможно.
