— Тогда почему ты миришься с ним, господин? — спросил Катон.
— Почему? — Семпроний поднялся из-за стола и направился к двери во двор. — Пойдемте со мной, и я покажу вам причину…
Он вывел их на середину конюшенного двора и показал на акрополь, возведенный неподалеку на холме, доминировавшем над центром города. Узкая дорога, огибая склон, поднималась к воротам, защищенным с обеих сторон крепкими башнями.
— Как вы можете видеть, Глабий выбрал себе безопасное место, чтобы пересидеть кризис. Чтобы захватить акрополь, потребуется целое войско, а он располагает провизией, чтобы выдержать осаду, в то время как у меня ее нет совсем, — даже для того, чтобы послать войска к его стенам. К тому же, учитывая все стоящие пред нами проблемы, будет безумием пытаться подчинить Глабия силой.
— Что же ты в таком случае предлагаешь, господин? — спросил Макрон.
— Я намереваюсь собрать здесь достаточно солдат, чтобы не случилось народного восстания, вызванного неспособностью Глабия к власти. Также я намереваюсь восстановить порядок на фермах и поместьях южной части острова и утихомирить рабов, которые так тревожат вас. Как только это будет достигнуто, я улажу свои взаимоотношения с Глабием.
Катон покачал головой:
— Сомневаюсь, чтобы это было хорошей идеей. Ты позволишь мне высказать свое мнение?
— Что ты хочешь сказать?
— Глабий является сборщиком налогов, господин. Ты прекрасно знаешь, какие у таких, как он, связи в Риме. Ты наживешь опасных врагов, если попытаешься сместить его.
— А не сделав этого, я рискую утратить контроль над провинцией.
— Это так, — согласился Катон. Сенатор действительно оказался в чрезвычайно трудном положении.
Посмотрев на акрополь усталым взором, Семпроний продолжил:
— Сегодня утром я отослал в Рим подробный отчет о здешней ситуации. И сказал, что буду ждать указаний относительно Глабия.
Макрон и Катон торопливо переглянулись. Сенатор намеревался последовать легким путем, дожидаясь приказа, снимая с себя ответственность за ситуацию на Крите. Потребуется месяца два, чтобы ответ добрался до Гортины. И все это время Глабий будет иметь возможность пользоваться ситуацией, ставя под угрозу безопасность не только одной провинции, но и всей империи, если известие о воцарившемся на остове безвластии распространится по Средиземноморью. Важно, что сенатор осознает необходимость устранения Глабия. Даже вопреки тому, что таким образом наживет себе врагов в Риме, отметил Катон. Он кашлянул.
— Господин, едва ли мы можем позволить себе дожидаться инструкций из Рима. Нам придется действовать самостоятельно. До того, как Глабий успеет озлобить местных жителей против римской власти.
Семпроний поднял бровь:
— Что ты предлагаешь в подобном случае?
Уважительная интонация сенатора по отношению к нижестоящему не прошла мимо Макрона, и ему пришлось постараться сдержать удивление, когда Катон ответил:
— Нам придется взять под контроль все съестные припасы, господин. А это означает, что нам нужно арестовать Глабия и разоружить его телохранителей. Как только это будет сделано, народ станет на нашу сторону.
— И мы сделаем друзей Глабия своими врагами. — Семпроний недолго помолчал. — И здесь, и в Риме.
— Этого не избежать. К тому же арифметика ситуации вполне очевидна, господин. Голодающих здесь много больше, чем друзей Глабия. Какую партию нам выгоднее привлечь на свою сторону?
Семпроний поджал губы и, окинув взглядом собеседников, обратил беспомощный взор к стенам акрополя. Юлия взяла отца под руку.
— Катон прав. Тебе нужно действовать. Без промедления.
Помолчав, сенатор задумчиво кивнул:
— Ну, хорошо. Глабий получит свое.
Глава 13
На следующее утро сенатор Семпроний вызвал к себе своих старших офицеров. Кроме Макрона и Катона, присутствовали командиры трех вспомогательных когорт. Префектом Батавской кавалерии был Марцелл, худощавый, суровый ветеран, совершенно седой, наделенный проницательными темными глазами. Подразделения двух пехотных когорт привели центурионы Альбин и Плотий, прослужившие в своих когортах с первого дня службы. Нехорошо это, решил Макрон, с неудовольствием подумавший, что свой ранг они могли бы заслужить и в легионах.
— Жаль, — шепнул он Катону, пока сенатор представлял присутствующих. — Но придется примириться.
Бросив на него недовольный взор, Семпроний продолжил:
— Макрон, действующий префект Двенадцатой Испанской в Матале. Центурион Катон, исполняющий обязанности моего военного советника и начальника штаба…
Марцелл бросил испытующий взгляд на Катона:
— Могу ли я узнать действительный ранг Макрона и Катона?
— Конечно. — Семпроний кивнул. — Оба центурионы высшего легионерского ранга, ожидающие нового назначения по прибытии в Рим.
— Понятно. — Марцелл кивнул с ноткой удовлетворения. — Тогда, как префект, я являюсь старшим из присутствующих здесь офицеров.
— Технически — да, — согласился ровным тоном Семпроний. — Однако в качестве высшего сановника провинции я имею решающее слово в замещении должностей. И в настоящее время я полагаю уместным назначить Макрона командующим нашими силами.
— Должен заявить протест, господин. Макрон является всего лишь действующим префектом. Мне же этот чин принадлежит на постоянной основе. Посему командовать должен я.
— Твой протест принят, префект Марцелл; однако я уже вынес решение. Префект Макрон возглавит моих людей.
— Понятно. — Марцелл кивнул. — Но я бы хотел, чтобы это отметили письменно.
— В самом деле? — Семпроний явно удивился, но тут же спросил. — А тебе это действительно надо?
Невозмутимо встретив его взгляд, префект батавов покачал головой:
— Вообще говоря, нет. В конце концов, какая разница? Едва ли командиры будут удостоены наград за действия по разрешению этого кризиса.
— Именно, — согласился Семпроний. — Мы заняты лишь охраной порядка, господа. Наши цели — восстановить порядок, накормить людей и поймать рабов, бежавших от своих хозяев. Только и всего.
Он окинул взглядом своих подчиненных.
— Рассмотрев ситуацию, я наметил следующие меры достижения поставленных нами целей. Батавская конница и Пятая Галльская займутся ловлей беглых рабов и всяких прочих бандитов, грабящих народ и провинцию. — Пожевав губу, он после некоторой паузы продолжил: — Командовать ими будет префект Марцелл.
Макрон кашлянул.
— Прошу прощения, господин. Мне казалось, что ты назначил меня главнокомандующим.
