— Ты ему не понравился, это бесспорно. — Хан налил
себе в фужер сухого белого вина — его он пил вместо воды — глотнул. — Но
не как человек, а… как символ, что ли…
— Символ чего?
— Ты красивый мужчина, любимчик женщин. Эдакий Дон
Жуан. Альберт ненавидит таких, как ты. — Хан сделал еще глоток, задумчиво
отставил фужер. — Его жена когда-то связалась с подобным красавчиком.
Бросила из-за него Альберта, их ребенка… Ребенок вскоре умер (больной он был —
почки, что ли), а Лютый посчитал виноватыми в этом жену и ее любовника. Он
застрелил обоих, после чего сбросился с крыши девятиэтажки…
— И остался жив?
— Собрали по частям. У него все кости переломаны, почки
отбиты… В дождливую погоду он на стены лезет — так его крутит. — Хан
грустно улыбнулся, растянув сухие губы в ниточку. — Другой бы на его месте
колол наркоту кубами, чтобы избавиться от боли, а Альберт только ампулу анальгина
себе позволяет…
— Вот, значит, почему у него такой взгляд. Я думал, от
злости, а это от боли…
— И от того, и от другого. — Хан спрятал улыбку,
нахмурился. — Альберт жестокий человек. И очень несдержанный. Псих, одним
словом. И это мне не нравится… Вожак обязан быть выдержанным, волевым, сильным
духом, зачастую беспристрастным, а иногда сострадательным. Его должны уважать,
а не бояться. Как меня, как твоего отца когда-то… Раньше авторитет держался на
этом, а теперь… — Он придвинулся ближе, приблизив свое морщинистое лицо к
лицу Андрея. — Я старый, очень. Мне пора на покой. Но не могу отойти от
дел — некому передать власть. Альберт, при всей его силе, не годится… Но
остальные еще хуже. Слабаки. Алчные, подлые, злые — перебьют друг друга в
разборках… А потом город пришлые захватят…
— Ты к чему мне об этом рассказываешь, дядя Арам?
Неспроста ведь?
— Неспроста… — Тот откинулся на спинку дивана,
сцепил руки на груди, вздохнул. — С другими не могу поделиться, с тобой
только… Думал я всю ночь сегодня, как с отцом твоим поговорил, так и начал
думать, и вот что получилось… Оба убийства совершены с одной целью —
дискредитировать меня. Кару убили, зная, что она бывшая невестка моего
названого брата. Тот, кто это замыслил, подозревал, что я начну искать
исполнителя и не найду. И что получится? Как в «Маугли», когда вожак волчьей
стаи не завалил оленя! Помнишь мультфильм? «Акела промахнулся! Акела
промахнулся! Нам нужен новый вожак!» Тут будет то же самое. Скажут, стар стал
Хан, нюх потерял. Пора бы ему на покой… Тем более на своей территории порядка
навести не может. Кто-то пришлый девок-курортниц убивает, а он понятия не
имеет, кто!
— Она не курортница, а местная…
— Это ты знаешь, а у нее в документе прописка
воронежская! — Хан в сердцах отшвырнул фужер с вином, который крутил в
руках. Тонкий хрусталь тут же раскололся, и на ковер вылился желтоватый
ручеек. — Я же за все тут отвечаю! Слежу, чтобы беспредела не творили. Мы
в курортной зоне живем, у нас все бабки в этом бизнесе крутятся! Отели,
рестораны, аттракционы, такси — все наше… А что не наше, с того мы тоже процент
имеем! Мы не можем терять отдыхающих. Тем более теперь, когда турки чуть ли не
даром русских селят, кормят, развлекают! И представь, если сейчас еще пару
трупов найдут, а газеты это раздуют? Не поедут к нам отдыхающие — в спокойную
Анталью рванут…
— Дядя Арам, по-моему, ты драматизируешь ситуацию…
Русских туристов парой трупов не испугаешь! Как ездили сюда, так и будут…
— Нет, народ сейчас пуганый. Видел, что в Гагре
делается? Где народ?
— Отдыхающих довольно много…
— Ты вспомни, что раньше творилось? Лечь на пляже негде
было, койку снять невозможно… А сейчас? Готовы за полтинник поселить…
— Ну что ты сравниваешь, там война была…
— Вот именно — была! А теперь тишь и гладь. И что же?
Рванули туда туристы? Нет! Их даже дешевизна не привлекает… Боятся ехать.
Думают, в Египте безопаснее! Им через СМИ мозги промыли, типа, за границей
спокойно, хорошо, сытно. Ехайте туда. А про наши края по весне всякие гадости
пишут, якобы у нас оползни, потопы; воды нет, свет отключают, милиция бастует;
квартиры дорогущие, вино разбавленное, море грязное… Кто эти статьи заказывает?
Ясно кто — турки с египтянами! Им выгодно народ пугать, чтобы он к ним
рванул… — Хан разволновался, видно, эта тема была для него больной. —
Средний класс уже там! Высший у вас, в Альпах, а нам кто остается? Бюджетник,
который полгода копит, едет в плацкарте, селится в конуре за сотню и ничего не
боится только потому, что ему нечего терять… — Он помрачнел еще
больше. — У меня в строительство пятизвездочного комплекса на Красной
Поляне шесть миллионов вложено. По такой же сумме вложили два моих ростовских
кореша. Есть еще инвесторы помельче. Все они мечтают свои деньги вернуть. Я
обещал им это через два с половиной года, потом прибыль пойдет. Но так будет
при хорошем раскладе, то есть в том случае, ежели богатый люд ринется к нам,
потрясая своими золотыми «визами». И первое, что мы обязаны им обеспечить, это
безопасность. Абсолютную. То есть никаких наездов, драк и даже краж. И я
гарантирую абсолютную безопасность, кореша мне верят, поэтому спокойно
вкладывают деньги в мой проект и готовы ждать прибыли сколько я скажу. Они
знают — Хан отвечает за свои слова и поступки…
— Кажется, я начал понимать, к чему ты клонишь…
Думаешь, если до них дойдет, что у тебя под носом кто-то беспредельничает, они
решат, что ты теряешь власть, силу, что ты слишком стар и тебе пора на покой…
— Акела промахнулся! Нам нужен новый вожак! —
прокричал Хан, подражая шакалу из старого мультфильма.
— И кто им станет?
— Лютый, — не задумываясь, ответил старик. —
По-хорошему или по-плохому, но он.
— Тогда тот, кто пытается тебя дискредитировать, это
именно Лютый… Ищи, кому выгодно…
— Меня посетила та же мысль. — Хан шумно втянул
носом воздух, через несколько секунд так же громко выдохнул его через рот.
Видно было, что он расстроен. — Лютый предан мне, он ни разу не дал повода
в нем усомниться, но… Он жаждет власти. Он давно ждет ее. Быть может, его
терпение лопнуло?
— Не знаю, дядя Арам…
— Только мне всегда казалось, что он предпочитает вести
открытую войну, — грустно сказал Хан, видимо, очень не хотелось ему верить
в вероломство Альберта. — Да и не хватило бы у него ума на теневую…
Договорить он не успел, так как в этот момент распахнулись
створки двери, и в помещение вплыл Чарльз. Это был все тот же чудик в ливрее и
жабо, но на сей раз на его бесстрастной физиономии появилось торжественное
выражение.
— Чего тебе? — спросил Хан, бросив мимолетный
взгляд на Чарльза.
— Господин Лютый опять м о чится в саду, — выдал
тот, с трудом вернув на свое лицо привычное постное выражение. — Мочится
на розовый куст…
— Иди отсюда, — рыкнул на него хозяин.
— Я вам говорил, что куст гибнет именно из-за этого, а
вы: «Тля, тля»…
