В комнате стихло, только слова Джеллико отдавались эхом от стен. Большинство народу смотрело на лейтенанта, лицо которого стало таким же ярким, как мундир. Он упрямо цеплялся за свой гнев, как заигравшийся терьер, хотя его лай немного поутих.
— Смотри, что делаешь, — проворчал он.
— Я стараюсь. Но это никогда не получается. — Джеллико одарил беднягу ослепительной улыбкой. — Почему бы мне вместо этого не поставить вам выпивку. — Он бросил служанке золотую монету, которая пролетела на головой лейтенанта.
Тот все еще решал, оскорблен он или нет, когда крупный, потрепанный погодой человек в коротком синем сюртуке решительно шагнул в пространство, чудесным образом расчистившееся вокруг Джеллико.
— Какие-то сложности, сэр?
Наверняка моряк, который инстинктивно узнал своего сотоварища. Но трое позади отодвинули стулья и встали против него.
Антигона обхватила кружку, уперлась ногами в пол и сгруппировалась, готовая двинуться. Потому что явно предстоит драка.
— Любезно с вашей стороны, что поинтересовались.
Джеллико, кажется, не чувствовал витавшего в воздухе напряжения и, широко улыбаясь, приветствовал моряка как давно потерянного друга. Он повернулся спиной к краснолицему «терьеру», который оказался загнанным в угол. Пехотный офицер сник, как пес, потерявший кость, и все, от служанки за стойкой до греющихся у огня путешественников, вместе с Антигоной затаили дыхание, ожидая, что он закричит и рухнет на пол.
Но не лейтенант закусил удила. Один из его товарищей, другой вояка в алом мундире, решил впутаться в драку. Он двинулся мимо Антигоны, подбираясь к Джеллико с тыла. На ходу он толкнул стол, который ударил ее под ребра, вышибая воздух из легких и разум из головы.
— Я тебя научу уважать офицеров, — пробормотал вояка, выпивший немало пива. Он сжал в кулаке дуло пистолета и занес руку, чтобы сзади ударить Джеллико рукоятью по голове, но Антигона инстинктивно бросилась вперед.
Покинув свое безопасное убежище — и остатки здравого смысла, — она вцепилась в спину нападавшего. Антигона налетела на него, как фурия. Повиснув на нем, она сбила драчуна с ног, они оба полетели на пол. Противник оказался внизу, крепко ударившись. Не давая ему подняться, она схватила его за волосы и ударила лицом о половицы.
Она его научит, как нападать на ее друзей со спины, словно подлый трус.
Хотя разве она сама сделала не это? Но у Антигоны не было времени размышлять над тонкостями местного этикета, поскольку у нее над головой шла потасовка.
Ее необдуманный поступок спустил с поводка демонов разрушения, вокруг кипела драка, люди неистово молотили друг друга. Звуки становились все громче: ворчание, когда кулак попадал в цель, треск падавшей мебели, звон разбитого стекла. Жажда крови нарастала, и не будет ни облегчения, ни успокоения ярости, пока противники не дойдут до опустошения и не впадут в ступор.
Какие бы маленькие резоны ускользнуть в безопасное место ни оставались у нее в уме, они сменились чем-то диким и необузданным. Стул или что-то другое, твердое, деревянное ударило Антигоне в бок, сбив со спины вояки. Сапог угодил ей в живот, она покатилась и приготовилась для ответного удара. Поднявшись на колени, Антигона ударила какого-то парня головой в живот, и тут сильная рука потянула ее вверх, и она оказалась у широкого торса Джеллико. Но только на миг.
Его левая рука хлопнула ее по макушке и толкнула вниз, а правая поверх нее нанесла удар тому, кто подбирался к ней сзади.
— Черт побери! — проревел Уилл, снова поднимая ее на ноги. — Когда я сказал, что будет драка, это не означало, что ее начнете вы, черт возьми!
— Я ее не начинала! — в общем шуме возмущенно воскликнула Антигона. — Это он начал.
Но посреди драки не до разговоров. Джеллико ткнулся в нее от сильного удара сзади, повернулся, ударил нападавшего в брюхо, потом отшвырнул за остатки воротника, а ей пришлось отражать нападение какого-то юнца, швырнувшего пивную кружку ей в голову.
Антигона оттолкнула летевшую тяжелую посудину и ударила левой, но парень — сейчас уже не такой веселый — нырнул в сторону. Она двинулась на него, готовая испробовать удар правой, когда Джеллико заступил ей дорогу и рукой в лицо толкнул парня в клубок дерущихся тел.
Потом Джеллико схватил Антигону за руку и быстро поволок к кухонной двери. Ему пришлось поднажать плечом, поскольку спрятавшаяся там прислуга пыталась забаррикадироваться внутри.
В кухне Джеллико на ходу бросил онемевшей служанке монету.
— За предстоящую вам работу.
Вторая предназначалась краснолицей жене хозяина, которая, казалось, готова была лопнуть от досады и возмущения.
— За ущерб, — сказал Уилл, бросив ей золотую гинею.
Когда они выскочили на благословенно прохладный ночной воздух, Антигона рассмеялась, освобождаясь от напряжения, страхов, нервного возбуждения и тяжелого дурмана опасности.
— О Господи, я…
— Ни слова, Престон. — Джеллико сунул руки в рукава пальто, которое, должно быть, прихватил на ходу. — Ни слова. Если дорожите своей шкурой.
— Молчу, — заверила Антигона. Она не могла говорить. Дыхание у нее перехватывало, она была напугана, ликовала и могла только смеяться.
— Вы невозможны, — сказал Уилл, но тоже рассмеялся, его белые зубы блеснули в свете факела.
А потом, без всякой причины, он взял ее лицо в свои ладони и поцеловал.
И Антигона перестала дышать. Потому что воздух больше не был ей необходим.
Ей необходим Уилл Джеллико.
Глава 9
Это был смех. Их только что втянули в драку, которая могла продолжаться до рассвета, а она смеялась. Запрокинула голову и смеялась в темные серые небеса, и в тот самый миг Уилл понял, что должен поцеловать ее. Он дня прожить не сможет, не узнав вкус смеха на ее губах.
Уилл поцеловал ее без предупреждения или подготовки, но когда нажал губами на ее рот, она открылась ему. И он так легко проник в нежность, столь глубокую и сладкую, что мог утонуть в ней.
Он углубил поцелуй. Его руки ласкали ее затылок, гладили щеки, мозолистые ладони задели ее подбородок. В ее вздохе звучали удивление и восторг. И ободрение.
Запрокинув ей голову, Уилл поглаживал подушечками больших пальцев щеки и медленно скользил в нежную, приоткрывшуюся глубину ее рта. Его язык, как и губы, касался и ласкал, с нежностью успокаивая, дурманя сладкими ощущениями, маня Антигону присоединиться к нему, пока она не начала издавать инстинктивные звуки жажды и восторга.
Всеми фибрами своего пылающего существа Уилл стремился к пьянящему жару ее рта. На вкус она была нежной и свежей, как чистая вода, а кожа под подбородком пахла желтыми маргаритками в июньском саду.
Руки Уилла скользнули назад, поглаживали и пробирались к ее волосам, он целовал уголок ее рта, прокладывал дорожку поцелуев по чувствительной коже под подбородком. У Престон вырывались хриплые вздохи удовольствия. Она закинула руки ему на шею и придвинулась ближе, прижимаясь к его груди. Ее пальцы пробежали по его воротнику к шее, исследуя и лаская, доводя его самоконтроль до края.
