Трили расслабилась, улыбнулась сама себе. Причина есть, подумала она. Всему есть своя причина, и вскоре каждый шаг моей тайны обретет свой смысл.
Вскоре Трили услышала лязг шестерней, замок люка повернулся вокруг своей оси, загудел двигатель, и воздух, будто выпущенный из меха, со свистом вырвался наружу.
Это не кораблекрушение, это заработал двигатель подводного судна. Подводная лодка! Открытие вызвало шквал новых вопросов. «Что должно было случиться, — подумала Трили, — то и случилось».
Она выбралась через открывшийся люк, повернула сначала налево, потом направо, и перед ней открылся широкий прямой коридор, ведущий, по-видимому, к центру корабля. Корабль, откуда бы он ни взялся, не был разрушен. Люк за ее спиной герметично закрылся. Воздух свистел в ушах, механизмы жужжали. Внутренняя дверь закрылась, а наружная — снова открылась в глубины вод.
На каждом пересечении коридоров на языке древней Ферры по трафарету был нанесен указатель:
Она перевела: Р9-С11, Р9-С11... У каждого пятого люка было прибавлено изображение буквы S .
S — «субмарина», подумала Трили. Субмарина «Радуга».
— Хелло? — Нет ответа.
Трили миновала коридор 9 и вышла к правому борту со стальными входными люками. Трюмы для команды — догадалась она.
Подойдя к концу прохода, она застыла. Над люком С2 был изображен герб, эмблема. Мельче, чем тот, который она помнила, но такой же! Ошибки быть не могло.
В овальной белой рамке к металлической поверхности было прикреплено изображение двуглавого змея со стрелами в одной клешне и пучком молний — в другой. Страшное свирепое существо изумрудно-зеленого цвета с угольно-черными пятнами.
Трили сглотнула. Как могла эта эмблема, увиденная ею в... Из ее... Каким образом мог кто-то читать в ее мыслях?..
Несмотря на смятение, Трили, как всегда, все замечала и контролировала себя вопросами, наблюдая, не пропуская ни одной детали и не давая эмоциям влиять на свои выводы. Поверх дракона на языке Ферры красной краской было намалевано одно слово —
, в переводе означавшее «Нет!» Это слово поразило ее.
Она вскарабкалась к эмблеме, стуча дрожащими лапками по металлической переборке коридора, и стала изучать буквы.
Слово было нарисовано лапой с использованием старинной орфографии. В конце — восклицательный знак. Поверх страшной картины нарисовано слово «Нет!».
Как попала субмарина на дно Горностаева озера; почему здесь очутилась эмблема, которую только Трилистник, одна из всех хорьков на свете, вообразила себе; почему кто-то при помощи красной краски отверг эмблему; и наконец, где команда?
Под грузом этих вопросов Трилистник спустилась на палубу и постояла в сторонке, вбирая эмблему в память.
Смотрела пристально, закрывала глаза, снова открывала, пока не запомнила каждый штрих и оттенок цвета, каждую деталь.
— Хелло!
Но было слышно лишь эхо от звука ее голоса, корабль хранил молчание.
«Пришло время испытать мое терпение, — подумала Трилистник. — О, терпение — моя слабая сторона».
Мех сыщицы почти высох. Она проскользнула через последний люк в конце коридора и очутилась на палубе, похожей на взлетно-посадочную палубу авианосца, освещенной таким же мерцающим светом, как и остальной корабль.
Однако помещение оказалось просторнее, чем взлетно-посадочная палуба. По стенам располагались дюжины неосвещенных смотровых экранов. Тут же располагались ящики с приборами, выключателями и контрольными ручками. Места для радистов, снабженные широкими ремнями безопасности, пустовали. Стены из полупрозрачного серебристо-голубого металла не были раскрашены. У Трили перехватило дыхание. Это был хоречий металл, а по нему золотом выгравирована эмблема: две звезды, одна большая, другая маленькая, соединенные извилистой, как лента, дорогой. Рисунки на кукурузных полях.
Трили подошла ближе, наблюдая, впитывая, анализируя, как будто мама и папа привели ее сюда за лапку, с завязанными глазами, а потом сняли повязку и ушли.
Что это за корабль, Трили, для чего он предназначен? Как он был построен? Кем? Когда? Где? Как попал в Горностаево озеро? Почему тебя сюда пригласили, кто открывал двери? Что означает эмблема? Что это за корабль?
— Я здесь! — эхо ее голоса отразилось от металлических переборок и вернулось к ней. А ей так хотелось быть услышанной...
Корабль был пуст и безмолвен. Приборы не освещены, их стрелки недвижны.
Вдруг глаза Трили расширились. Плакаты, маркировка на инструментах, подписи — все это было выгравировано на языке Ферры. Овальные иллюминаторы смотрели в черную воду. На одном из подоконников стояла маленькая синяя ваза. В ней — нежный цветок, создающий видимость домашнего уюта. Скромная падающая звезда... Картина из музея!
«S означает не submarine, — прошептала Трили ошеломленно, — S означает starship
[3]
».
Трили опустилась на край самого переднего кресла, стоявшего перед полукруглым диваном. В тишине зазвучал ее голос.
— Здесь они сидели, мои предки, в этих креслах, касались этих приборов и вели этот корабль среди звезд! Они были здесь!
Они прибыли сюда, ее прародители и их щенки, которые стали Трилиными пра-пра-прадедушками и пра-пра-прабабушками. Сотни веков тому назад они преодолели на этом корабле расстояние во много световых лет от Ферры до Земли.
Глаза Трили наполнились слезами, и она в изнеможении упала головой на щиток приборов, закрыв мордочку лапами. Ее слезы потекли на древние приборы. Она ясно представила себе приземление своих далеких предков, тоска по ним смешалась с сумасшедшей радостью раскрытия тайны и обернулась бесконечной печалью.
Видения прошлого.
Тогда здесь не было Горностаева озера. На этом месте простиралась зеленая долина. Корабль первых хорьков-пришельцев мягко коснулся травы, и магнитные двигатели наконец были заглушены.
Трили ясно увидела своих предков, взрослых и щенков, испуганных и храбрых в то же время, полных решимости построить здесь новый мир — цивилизацию, основанную на Правилах Этикета.
