В первую же ночь, проведенную Кассандрой в заключении, четыре десятка огороженных пенсионерских территорий по всей стране были атакованы группами молодых людей, из-за чего губернаторам ряда штатов пришлось прибегнуть к помощи Национальной гвардии. Поскольку многие подразделения Национальной гвардии были в тот момент рассредоточены по всему миру (Ирак, Иран, Сирия, Босния, Боливия, Квебек, Нагорный Карабах, Коморские острова), инциденты вызвали огромное напряжение и породили новые призывы вернуть войска на родину.
– Вам не кажется, – спросил президента начальник аппарата Белого дома, – что этот «день бумеранга» как-то выходит из-под контроля?
Аллен Снайдер посетил Кассандру в тюрьме в Александрии вместе с Терри.
– У меня для вас хорошая новость, – сказал он. – Очень хорошая новость. Они готовы отказаться от обвинения в попытке свергнуть правительство. И обдумывают послабление по части призыва к налоговому бунту. При условии, что вы уйметесь и пойдете на попятный. Они предлагают нам – то есть вам – письменно заявить, что вы не сознавали противозаконность ваших призывов.
– Это все?
– Нет. На вас подали иски владельцы огороженных территорий, подвергшихся нападению. Преднамеренное подстрекательство к вандализму. Пока это в общей сложности сто пятьдесят миллионов. В основном ущерб, причиненный полям для гольфа.
– Восстание «Солидарности» началось на Гданьской судоверфи, – заметила Касс. – Этот мятеж, похоже, взлетит мячиком с зеленой травки.
– Я бы всерьез подумал о том, чтобы поймать власти на слове. Наверху сейчас нервничают. У них есть заботы поважнее. Но если мы скажем «нет», они могут упереться. Поймите, в таком случае… Обвинение очень серьезное. Попытка свергнуть правительство. Формально – вплоть до смертной казни. На это они, конечно, не пойдут. Но вполне могут закатать вас по максимуму.
– И это будет…
– Пожизненное без права на досрочное.
– Гм… – отозвалась Кассандра. – Не лучший вариант.
Терри сказал:
– Послушай, дитя мое, на обложку «Тайм» ты уже попала. Можно провозгласить победу и до конца недельки отдохнуть.
– Я не для этого, дитя мое, заварила всю эту кашу.
– Хочешь здесь провести всю оставшуюся жизнь? В оранжевом костюме?
– Нет. Но мне в любом случае придется провести оставшуюся жизнь с собой, и я хочу провести ее так, чтобы не презирать себя за отказ от своих убеждений.
Терри, который куда больше времени провел, хлюпая по болотистым низинам, чем гордо стоя на нравственных высотах, крякнул от огорчения.
– Прости меня, – сказала она.
– Когда ты перестанешь это повторять? – спросил Терри. Он выглядел совершенно беспомощным.
Она улыбнулась ему.
– Пронесешь мне шотландского виски втихаря? А то здесь приходится глотать такое, у чего выдержка даже не тридцатидневная.
Глава 10
С тех пор, как Терри в последний раз говорил с сенатором от славного штата Массачусетс Рандольфом К. Джепперсоном, прошло несколько месяцев.
Ранди не удалась первая попытка избраться в сенат, которую он предпринял на следующий год после боснийского инцидента. Геракловы усилия Терри, постаравшегося сделать из него символ американского героизма, надо сказать, не прошли даром, и перед последними неделями кампании Ранди, по опросам, чуть-чуть опережал соперника.
Касс, работавшая с другими клиентами Терри, отвергла все попытки прессы взять у нее интервью по поводу боснийского злоключения. Но пилот военного вертолета «блэкхок», забравшего их с минного поля, не стал молчать, когда до него добрался один из репортеров. Пилот уже уволился тогда из армии и потому не был связан военной дисциплиной. «Я все никак въехать не могу, – сказал он, – какого хрена этот патентованный кретин попер на минное поле».
«Патентованный кретин» – выражение отнюдь не из тех, какие тебе хочется слышать в свой адрес под конец яростной политической гонки, особенно если оно исходит из уст награжденного медалями отставного американского офицера. Противник Ранди позаботился о том, чтобы оно фигурировало во всех телероликах, на всех бампер-стикерах, веб-сайтах и листовках. Ранди проиграл с разрывом в семь тысяч голосов.
В окружении Рандольфа К.Джепперсона отметили перемену, которая с ним произошла. Он ушел в этакое затворничество – ни любовниц-кинозвезд, ни бывших жен рок-артистов. Когда опять появился на людях, взгляд у него, как выразился один из членов команды, был «маленько потусторонний».
В первый же рабочий день в палате представителей он уволил всех своих сотрудников, включая Лилиан, которая наконец-то оказалась права, не найдя в ситуации ничего смешного. Он заменил преданных ему людей прожженными капитолийскими наймитами. Переманил видавших виды профессионалов из других кабинетов конгресса, предложив ставки выше обычных. Нанял дорогостоящих лоббистов и прочих специалистов с Кей-стрит, акул и платных вояк из ассоциаций производителей и дилеров, бойцовых псов от юриспруденции. После смены персонала коллеги по палате стали называть его команду «Звездой смерти».
[37]
Когда Ранди через несколько недель после поражения позвонил Терри, тот подумал, что и его хотят известить об увольнении. Но вместо этого голосом, который Терри тоже показался «маленько потусторонним», Ранди произнес:
– В следующий раз мы победим. Чего бы. Это. Ни. Стоило.
Год спустя мать Ранди, последняя императрица из династии Джепперсонов, задохнулась до смерти из-за комка шерсти одного из восьми своих померанских шпицев. Дворецкий либо не был знаком с приемами первой помощи, либо – как поговаривали – решил не вмешиваться в ход событий.
Губернатор выразил официальное соболезнование. Похороны были организованы властями штата. Во время заупокойной службы Ранди смотрел на гроб так, что некоторые сочли этот взгляд неподобающим.
– Вы видели его лицо, – спросила миссис Гарднер Пибоди Кабот на поминках, – когда он кинул первую лопату земли?
– И то, как он продолжал наваливать лопату за лопатой… – подхватила миссис Темплтон Лоуэлл Скродуэрти.
[38]
Слава богу, никто не знал, что Терри Таккер насилу уговорил Ранди прийти.
– Вы вот как на это взгляните, – втолковывал Терри клиенту. – Перед новыми выборами сколько раз вы хотите услышать вопрос, почему вас не было на похоронах собственной матери? Что будем отвечать? Что вы никак не могли пропустить голосование о повышении долгового потолка?
Четыре года спустя Ранди опять баллотировался в сенат. На сей раз его соперником был почтенный сенатор Баском Смизерс. Бэ-Эс, как его называли, был милый в общении, но не слишком внятный политик старшего поколения, который заседал в сенате уже шестой срок и был бы счастлив пройти в седьмой раз, «если бы оказалось, что добрый народ этого славного штата все еще во мне нуждается». Он ни единожды не сказал ни о ком худого слова (никак при этом особенно себя не проявив по части законодательства) и пользовался любовью коллег за то, что был редким ныне политиком, имеющим обыкновение каждый вечер ровно в шесть отодвинуть в сторону партийные распри и приняться щедро наливать бурбон всем и каждому, вслух вспоминая старые времена, когда Линдон Джонсон на правах лидера большинства щипал сенатских лифтерш за мягкие места. В сегодняшней предельно партийной атмосфере такие способы наведения мостов между фракциями уже не в ходу, как и обычай щипать пригожих лифтерш. Зады сенатских пажей, правда, пока доступны.
[39]
