У него вышел жаркий спор с Касс и Терри, которые считали, что махать во время речи над головой искусственными конечностями – это «не по-президентски». Они даже заявили, что уйдут из команды, если он так сделает. Ранди уступил. Когда он ушел, Терри сказал Касс:
– Ей-богу, я на время кампании присобачу эту штуку к его культе каким-нибудь суперклеем.
Лозунг кампании они придумали такой: «Джепперсон – не хуже других!» Не без риска, но своя логика здесь была. Идея Касс заключалась в следующем: надо обратиться к молодым избирателям и убедить их, что соцобеспечение – это узаконенное рабство, что они попросту ограблены старшими поколениями. Но все опросы говорили, что люди в возрасте до тридцати составляют, как выразился один социолог, «самое циничное поколение в американской истории». Большинство из них получало всю информацию о политике из вечерних развлекательных телепрограмм. Поэтому, доказывала Касс, нет смысла сочинять лозунг, где говорилось бы, что все прочие кандидаты Рандольфу Джепперсону в подметки не годятся. Она ссылалась на «побарабанный фактор». Предлагала сказать: «Вот наш кандидат. Может быть, он изменит ситуацию к лучшему. Может быть, и нет, но по крайней мере мы не бьем себя в грудь и не кричим, что наверняка изменит. Так почему не проголосовать за него? Мы честны хотя бы». Этакая агитационная лента Мебиуса.
Кандидата, возомнившего себя неким новым Кеннеди, заставить согласиться на такое было нелегко.
Ранди долго смотрел на плакат со своим красивым профилем и лозунгом.
– А нельзя ли было придумать что-нибудь более позитивное? А то я похож на что-то такое в меню, в чем ты не вполне уверен.
– Как раз в этом вся фишка, – сказала Касс. – Именно поэтому они должны клюнуть. Мы проверили на фокусных группах. Им нравится. И в любом случае мы не будем давать обычную агитационную рекламу по радио и телевидению.
– Не будем? Кто так решил?
– Я. Мы все деньги вложим в подкасты и социальные сети. Уже вовсю работаем с Google, Facebook и MySpace.
Ранди забеспокоился:
– Выходит, мы обращаемся только… к молодежи?
– В стране двадцать пять миллионов избирателей в возрасте до тридцати, – объяснил Терри. – В ноябре в бюллетене, возможно, будет семь или восемь кандидатов. Могут возникнуть три или четыре новые независимые партии. Наш старый приятель Гидеон Пейн собирает подписи для своей партии SPERM. Тесно будет на этой площадке. Если мы все силы бросим на тех, кому нет тридцати, может, что и получится.
– Даже на то, что они придут, нельзя рассчитывать, – возразил Ранди. – Они никогда не голосуют. Считают это ниже своего достоинства.
– Мы запугаем их до смерти. Втолкуем им, что если они не проголосуют на этот раз – за вас, за кандидата, который «не хуже других», – не видать им ни айподов, ни мокко-фрапучино. Будут вкалывать в поте лица, чтобы обеспечивать суднами лежачих бумеров.
– Гм… – задумался Ранди. – Неплохо звучит. Но что касается лозунга… может быть: «Джепперсон прокладывает путь»?
– Куда, в минное поле? – спросила Касс. – Выбрось это из головы. Занимайся на здоровье демагогией, но основную концепцию не трогай. Оставь ее мне.
– Кто кому здесь платит, интересно? – проворчал Ранди.
Так Рандольф Джепперсон стал самым скромным, если судить по лозунгу, кандидатом в президенты США за все времена.
Столпы журналистского сообщества – так называемые пандиты – поначалу пришли от лозунга в недоумение. Они почувствовали себя обманутыми. От кандидата на политический пост пандиты ожидают и даже требуют некой амбициозности. Она дает им повод выразить неодобрение и таким образом самоутвердиться. Фактический отказ Ранди от лозунга лишил их этой выигрышной возможности. Но они быстро оправились и вскоре принялись потрошить его за другое – за тактику выжженной земли, когда он боролся за место в сенате против несчастного старого Смизерса; за богатство; за роман с «Тамале по-гондурасски»; за поддержку легального самоубийства как способа разобраться с проблемами соцобеспечения; и даже за боснийский инцидент – на него постоянно намекали во время всевозможных ток-шоу.
– Хватит уже увиливать, – сказала Касс Ранди и Терри после одной особенно скверной пресс-конференции. – Нам надо четко высказаться по теме «секс на минном поле».
– Пока вы еще не бросились сражаться с мифами, – заметил Терри, – могу сообщить, что я обкатал этот вопрос на фокусной группе.
– На фокусной группе? – переспросил Ранди.
– Ага. Я вообще очень много сейчас работаю с такими группами. Всем участникам меньше тридцати. В этой группе большинство вообще ничего не знало про минное поле. Пришлось рассказать. Потом мы дали им два сценария. Один – что вы трахались…
– Терри, ну какой же ты… – сказала Касс.
– Погоди, погоди. Другой – что между вами ничего не было. Потом мы их спросили, как они относятся к первому сценарию и как ко второму. Хотите знать результаты?
– Честно говоря, нет, – сказала Касс.
– Они предпочли сценарий номер один. Соотношение – четыре к одному. По их мнению, это, цитирую, «крутняк». Им больше нравится парень, который смело идет на перепихон в зоне боевых действий и остается без ноги, чем остолоп, который взрывается по глупости. Поэтому – вы уверены, что хотите прямо, по-солдатски заявить, что ничего такого на минном поле не делали?
– Ну что у нас за планета невозможная, – посетовал Ранди, потирая виски.
Глава 33
У Гидеона Пейна, кандидата от партии SPERM, была похожая проблема. Его пресс-секретарь, опытный вашингтонский служака по фамилии Тили, поднял вопрос со всей возможной деликатностью:
– Может быть, нам, э… следовало бы выработать позицию по поводу… – он кашлянул, – миссис Пейн?
Гидеон нисколько не смутился:
– Проще говоря – избиратели, видимо, захотят знать, не убил ли я свою маму?
– Примерно… в этом ключе. Более или менее. Да, – сказал Тили.
– Что ж, – проговорил Гидеон, сложив из пальцев церковный шпиль (ему страшно недоставало часов). – И как нам развеять эти мрачные подозрения?
– Трагическое стечение обстоятельств. Несчастный случай. Такое бывает…
– М-да, – сказал Гидеон. – Матери то и дело валятся вниз с обрывов. Происходит сплошь и рядом. В общем – конечно, трагедия. Конечно, несчастье. Но в округе Пейн есть люди с погаными языками, которые треплют ими, и треплют, и треплют. Удивляюсь, как эти языки еще не отсохли у них под южным солнцем. И когда к ним обратится центральная пресса, они начнут хмыкать и говорить: «Да, он убил бедную старушку. Жуткое дело. Он, вы знаете, вскоре уехал, сам не свой от стыда». – Гидеон задумался. – Сохранилось медицинское заключение. За несколько недель до инцидента врачи сказали ей, что у нее опухоль мозга. Ей недолго оставалось жить.
– Значит, она так и так умерла бы, – сказал Тили.
