— Все перебираемся на остров!
Наш отряд организованно стал отступать, не поворачиваясь спиной и не бегом. Все двигались в строгом порядке и, зайдя по шею в воду, продолжали держать оружие наготове. Волки с рычанием надвигались. Прикрывая отступление, лучники дали очередной залп. Раненый волк вцепился в пораженный стрелой бок, натолкнулся на товарища, они затеяли между собой грызню, но быстро, словно по чьей-то команде, прекратили грызться.
Мы все выбрались на остров. Он местами был покрыт густым кустарником, послужившим нам заменой огневой защиты на холме. Стало светать.
Звери вновь бросились в атаку. Я ожидал, что днем они оставят свои попытки одолеть нас, но они лишь удвоили усилия.
Красный блеск их глаз совпадал с цветом их языков и пастей и наших кровоточащих ран. Они с трудом боролись с течением, некоторых из них сносило, кусты препятствовали их прыжкам, чем с убийственной аккуратностью пользовались копейщики, лучники и арбалетчики.
Волки отступили на берег. Но это вовсе не означало окончания боевых действий с их стороны. На холме остались наши вещи, и там же я насчитал пять, нет, семь тел наших павших товарищей. И я решил, что теперь волки накинутся на трупы и на запасы продуктов. Но они, казалось, имели лишь одну большую цель — наше полное и окончательное уничтожение.
Джанела занялась своим делом, встав на колени и раскрыв свою сумку, с которой она, слава Тедейту, никогда не расставалась.
— Посмотрите на них, — сказал Квотерволз. Он перевязывал себе ногу, за которую его цапнул хищник. — Они, кажется, обсуждают свои планы.
Так и было, звери собирались по пять или десять особей, организуя отряды. Уже достаточно рассвело, и от этого стало лишь страшнее — оба берега реки были заполнены этими чудовищами, решившими нас уничтожить.
— Что же получается, — обиженно сказал Пип. — Мы единственная достойная добыча для них в этих благословенных краях? Где божественная справедливость?
— А как тебе понравится эта новость, малыш? — проворчал Отави.
Раненые волки отступили, а невредимые и вновь прибывшие… тренировались, видимо для преодоления кустарника. Двое становились рядом. Третий вскакивал им на спины и делал длинный прыжок. Мы подивились такой невиданной смышлености этих зверей пустыни. Я подумал: а не направлены ли они против нас, именно против нас? Если Равелин использовал своих ужасных волков в качестве охранников, почему бы и Модину не заняться этим же? Или пусть не Модин, но то неизвестное нечто, находящееся впереди, почему бы ему не приручить этих тварей и не натравить на нас?
Если же это случайное нападение диких зверей, то я надеялся, что Джанела придумает нечто магическое, действенное против них. Это была наша единственная надежда.
— Посмотрите-ка вон на того, — указал Пип, — вон на том холме.
Я посмотрел в том направлении. За охватывающим нас кольцом зверей, на холме, стоял огромный самец. Его шерсть была с седоватым отливом, местами уже белая. Все волки были крупны, но этот был самым крупным. Даже с учетом того, что у страха, как известно, глаза велики, я мог бы поклясться на алтаре любого божества, что голова этого чудовища была как у крупного быка, а рост — побольше лошадиного.
— Возможно, они кем-то и посланы, — подтвердил вслух мои мысли Квотерволз. — Но у них тем не менее есть и свой вожак.
— Что ж, может быть, они и сами по себе напали на нас, — с готовностью согласился я, надеясь, что такое разумное поведение этих зверей вызвано все-таки не магией. — У многих хищников есть вожаки.
Квотерволз прикидывал расстояние.
— Хм. Не достать даже из моего лука. Этот главарь знает, на каком расстоянии держаться в безопасности.
— Может быть, знает, — сказал я. — А может, и нет. Джанела! Она, нахмурившись, оторвалась от работы.
— Амальрик, ты не можешь подождать минутку?
— Нет, — сказал я. — Посмотри вон туда.
Джанела мгновенно поняла, что можно сделать. Она огляделась, увидела большой лук и подняла его. Вытащив кинжал, она прижала его к луку и зашептала заклинание. Я разобрал лишь последние слова:
…прими образ прими изменения
Был жив стал мертв
Прими силу прими мощь
Прими образ прими изменения.
Вместе с ее нашептыванием лук стал расти, желтый цвет тиса сменялся тусклым металлическим отливом. Затем она коснулась тетивы своими волосами и сотворила еще одно заклинание. Я не расслышал ни слова, но только тетива превратилась в плетеную женскую косу, которые применяются при создании самых мощных катапульт.
— Вот тебе лук, Амальрик. Осталось найти лучника. С этим тоже проблем не было.
— Отави, ложись на спину. Квотерволз поможет тебе прицелиться.
Отави лег на спину и, держа лук параллельно земле, уперся каблуками в древко.
Джанела, взяв пригоршню стрел, направилась к трупу волка, лежащему на берегу. Она ткнула волка в грудь, так что наконечники стрел окрасились кровью. Затем коснулась наконечниками века своего глаза:
Смотри на то на что я смотрю
Охоться на то на что я охочусь
Убей того кого я убью
Лети быстро
Лети точно.
Она протянула стрелы Квотерволзу.
— Если повезет, то даже особенно целиться не придется. А теперь не мешайте мне.
Она извлекла из сумки длинные пряди какой-то шерсти. Но я отвлекся на стрельбу из вновь сотворенного оружия. Квотерволз встал на колени рядом с Отави.
— Оттягивай на полную, парень.
Отави ухватился за тетиву из волос обеими руками и потянул изо всех сил, так что вены вздулись у него на лбу. Стальной лук, изгибаясь, медленно подавался. Квотерволз наложил стрелу.
— Немного поверни… правильно… так, так… затаи дыхание…
Ноги Отави дрожали от напряжения.
— Пуск!
Щелкнула тетива, Отави завопил, получив отдачу по лодыжкам, а стрела устремилась прочь. На первый раз заклинание не сработало, стрела пролетела мимо вожака волков. Мы промахнулись по крайней мере футов на пять.
Я выругался. Зверь, точно заговоренный, продолжал оставаться на месте. Отави вновь улегся, натянул лук, а Квотерволз наложил стрелу и прищурился.
— Так… чуть ниже… Проклятая стрела, да проникнись же ты заклинанием… Пуск!
Вновь щелкнула тетива…
На этот раз она летела точно, и чудовищный зверь поздно заметил опасность. Он попытался отпрыгнуть, но стрела угодила ему точно в грудь. Он был поражен, видимо, в самое сердце, упал и умер на месте.
Тут же с обоих берегов донесся низкий вой. Он все усиливался по мере того, как волки узнавали, что их вожак сражен. Вой поднимался к небесам, наполняясь незвериной скорбью по потере. Даже я, как ни глупо, ощутил какую-то печаль, как всегда бывает, когда узнаешь, что землю покинул великий вождь, независимо от того, друг он тебе или враг.
