Марр и Сенн не считали свое жилище изощренным произведением архитектурного гения, относились к нему просто – это был их любимый родной дом. Но никогда прежде башня не сияла более причудливыми красками, чем в тот вечер, когда гости слетались на банкет в честь Каи Хаконе. Это было действительно важное торжество.
В горле Стэна внезапно противно запершило. Он кашлянул раз-другой, но странный комок в груди душил его пуще прежнего. Хуже того – уши капитана пламенели, пальцы рук и ног покалывало как с мороза, а язык стал совсем чугунным. Он лихорадочно соображал, что ему делать с восхитительно элегантной женщиной, в объятьях которой он безнадежно тонул. Его руки мучительно парили справа и слева от ее талии, потому как он не мог прийти к окончательному решению, что же этими руками делать – привлекать или отталкивать. Не спасало и то, что от женщины исходил аромат с дьявольским искусством составленных духов, могучий аромат, способный пробудить жеребца в любом существе мужского пола, – пожалуй, даже в мужчине, который дал дуба менее девяноста шести часов назад. Кончилось тем, что ладони Стэна припали к узким бедрам красавицы, слегка – приличия ради – потискали их, а затем – опять-таки вежливо – оттолкнули.
– Мм... и я рад увидеть тебя снова, Софи.
Софи отступила на пару шагов, дабы неспешно впитать глазами всю его фигуру – и в глазах ее закипало томление. Стэн ощутил, что она смотрит на него с искренним – ну, скажем, с почти искренним – одобрением, и он вдруг горько пожалел, что под плотно облегающей униформой офицера отряда гурков не принято носить нижнее белье.
Но тут девушка опять ринулась к Стэну и обняла его, припаявшись к нему всем своим роскошным телом и шепча в ему в ухо:
– Как давно мы не виделись, Стэн, любовь моя... Я могла бы... могла бы... Ах, да ты и сам знаешь...
Угу, еще бы Стэну не знать! Он помнил все куда как хорошо – и благодарной памятью. Воспоминания были чертовски приятны... Да вот беда – при встрече он в первый момент с превеликим трудом узнал Софи. Нет, он бы не посмел сказать, что на нее смотреть противно, отнюдь нет! Но в его памяти остался образ простодушной девушки лет девятнадцати – двадцати, с темным венчиком коротко стриженных волос и глазами, которые смотрели на мир открыто и честно. А теперь перед ним стояло восхитительное произведение пластической хирургии с идеально правильными обводами тела, с водопадом поблескивающих волос ниже ягодиц.
Кстати, эти волосы были ее единственным одеянием. Софи была модно обнажена, лишь кое-где кожа была пестро раскрашена. И тем не менее от прежней Софи что-то оставалось – это все та же Софи, с голодными опытными глазами.
Стэн готов был локти кусать, что ему когда-то взбрело в голову представить ее при дворе Императора.
– Ты... ты выглядишь грандиозно, Софи, – пробормотал он, стараясь держать ее на приличном расстоянии от себя. Не потому, что ему не нравилось держать в объятьях голую красавицу; просто он предпочитал делать это в более уединенных местах.
– Нам надо столько наверстать! – проворковала Софи, подцепляя его локоть своей рукой. – Давай найдем тихое местечко и вдоволь поболтаем.
Стэн ощутил себя маленькой собачкой, которую волокут на поводке, куда хотят.
– А вот и наша выпивка, Стэн, – раздался за его спиной желанный голос. – Ты не поверишь, эти умницы робофицианты так ловко... О-о... а-а... Стэн?
Стэн с огромным облегчением остановился и развернулся в сторону голоса. Полицейский лейтенант Лайза Хейнз стояла с двумя бокалами в руках. У нее было крайне озадаченное выражение лица, которое грозило стать обиженным в следующий момент.
Говоря фигурально, Стэн – слегка онемевшими, но по-прежнему проворными пальцами человека с врожденным талантом выпутываться из любой передряги – вцепился с отчаянием погибающего в конец веревки, который бросала ему лейтенант Хейнз.
– Лайза, – сказал он громче, чем нужно, – ты подошла как раз вовремя, чтобы познакомиться с моей старой доброй подругой Софи Паррел.
Софи окинула подошедшую женщину ледяным взглядом.
– О-о! – протянула она язвительно.
– Софи, разреши представить тебе лейтенанта Хейнз. Она... э-э... Я хочу сказать, мы... э-э...
Лайза протянула руку Софи.
– Меня сюда пригласил Стэн – я его новая подруга, – сладчайшим голоском проурчала Лайза. – Как приятно встретиться с его старой знакомой. Зная характер капитана, я могу предположить, что у нас с вами должно быть много общего.
Софи без энтузиазма пожала протянутую руку:
– Да, уверена, что это так.
Тут она вновь повернулась к Стэну, и глаза ее словно корочкой льда подернулись.
– Прости меня, Стэн, но я, увы, должна пообщаться и с другими гостями. Быть может, нам удастся перекинуться парой слов попозже.
Она повернулась к ним своей гладчайшей, прелестной спиной и засеменила прочь. Стэн не знал толком, чего именно он избежал, но был чуть ли не до радостного визга доволен тем, что вовремя вывернулся. Он рассеянно взял протянутый Лайзой бокал, но замер, не донеся его до губ, потому что заметил какую-то особенную улыбку на ее лице.
– А я и не знала, Стэн, что у тебя тут есть знакомые!
Он залпом выпил содержимое бокала – и обнаружил, что ему протянут и второй бокал.
– Ну, пара-тройка знакомых тут у меня сыщется, – сказал он и рассмеялся. Он вдруг почувствовал себя раскованней. – Впрочем, это я махнул. Ты видела единственного человека, с которым я тут знаком. И этого мне хватает с лихвой.
Осушив второй бокал, он покосился на Лайзу. А ведь она хороша! Очень хороша. Какая красивая, резко очерченная фигура – и как здорово обрисовывает все линии этой фигуры ее белое платье. И в голову не придет, что она из полиции.
Хейнз отобрала у него оба бокала.
– Ладно, пойдем поищем еще горючего. Будем наслаждаться праздником. И надеяться, что сюрпризов больше не будет. А-а?
– Нет. Никаких других сюрпризов. Надеюсь.
Как бы не так! Стэн попал пальцем в небо.
Спустя несколько секунд их бокалы были вновь наполнены, Лайза стояла рядом с ним, оркестр заиграл новую мелодию, и на танцевальной площадке было не слишком тесно. Стэн решил рискнуть и попередвигать ноги под музыку – может, никто и не заметит, что он не мастак танцевать. Тем более оркестр играл мелодию, в которой даже Стэн мог узнать медленный танец на три четверти.
Он поклонился Лайзе и повел ее на полированный металлический пол танцевальной площадки. Как он понял задним числом, именно характер пола должен был насторожить его. Словом, они с Лайзой, уютно обнявшись, протанцевали совсем недолго, прежде чем до Стэна дошло, почему вечеринки, затеваемые Марром и Сенном, называют супервечеринками. Когда оркестр перешел к припеву, кто-то врубил генератор, и ошарашенные танцоры обнаружили, что они сперва воспарили над площадкой, а затем их потянуло в стороны – к нейтрализующим генераторам. Танцевальная площадка внезапно превратилась в цирковую, а танцоры – в растерянных акробатов, которые вычерчивали в воздухе медленные кульбиты.
