На территории Форта Торо имелся тайный проход в туннели, который когда-то показал ей ее наставник Дэнни Джинесон. У входа Арета помедлила. Она понятия не имела, что случится в ближайшие несколько дней, и теперь, когда она собиралась покинуть колонию, ей впервые пришло в голову, что, возможно, она вообще не сумеет вернуться. Ей вспомнились головокружительные планы и сумасбродные операции, которые проворачивали сатьяграхи. Нынешняя ее была, пожалуй, самой отчаянной из всех. Она изо всех сил прислушалась, спрашивая себя, не наблюдает ли за ней кто, но разобрала лишь скрип колес Большого Бвау, который катил за сумасшедшим Гроди.
Прошла будто бы целая вечность, прежде чем она выбралась через люк канализации в Риверсайде и увидела фигуру, вернее, ее половину, которая, перебирая кулаками, катила на старом скейтборде. Огни города, запах реки, само ощущение места были знакомыми и одновременно казались сном. На краю парка она остановилась освежить макияж и добавить духов, надеясь ими замаскировать вонь туннелей. В свете витрины закрытой парикмахерской как могла поправила растрепавшийся парик. И тем не менее, когда она случайно уловила свое отражение в гелевом зеркале, ее ждал неприятный сюрприз. В Форте Торо она считала себя экзотической чернокожей красавицей. А из зеркала на нее посмотрел бывший полузащитник по пути на конкурс двойников, и Арета вновь засомневалась, какого он пола.
Когда наконец он набрался смелости прийти к своему прежнему дому, возникли новые проблемы. Дома ли сейчас жена? И как он попадает внутрь? Как ему проскочить мимо охранников и камер?
Скорчившись за припаркованной на противоположной стороне улицы машиной, он постарался оценить ситуацию. По тротуару расхаживали безопасники, киборги-охраноиды, но в подъезде самого здания, кажется, пусто. Странно, ведь его дом был одним из многих с общим двориком. Внутрь попадали через бронированный туннель, этакое сочетание шлюза, рамки металлоискателя и монитора радиации. Но сначала надо было пройти через кабинку с видеоэкраном и интеркомом, здесь же имелись панель с кнопками и экранчик распознавания сетчатки глаза. Если он назовет имя жены, автоматическая дверь, возможно, откроется, но внутри ему придется или заговорить с ней через интерком, или молиться, что она не поменяла шифр замка. Если она не поменяла шифр, он сможет сам попасть домой и постучаться в ее дверь: порог собственной квартиры гораздо лучше подходит для мелодраматического воссоединения. Арету одолевали сомнения. Что, если она спит? Что если она с другим? Столько было всего, о чем ему не хотелось думать. Сделав глубокий вдох, он подхватил с тротуара сумку и, стараясь по-женски покачивать бедрами, двинулся через улицу. Подойдя к кабинке, он активировал сенсор движения, и на тонюсеньком экране над дверью появилось бесполое лицо неопределенной расы.
— Ваше дело?
— Я пришел… к Эрате Фиск, — ответил Арета, стараясь привнести былую уверенность юриста в женский тембр.
— Здесь нет никакой Эраты Фиск, — ответило электронное лицо и исчезло.
Арета застыл как громом пораженный. Нет никакой Эраты Фиск? Все его безрассудные планы — или отсутствие оных — пошли псу под хвост. Вот черт! Тут ему пришло в голову еще кое-что. Он сделал шаг к двери, и лицо возникло снова.
— Я хотел сказать Эрата Прауд, — произнес он. — Я ее… родственник.
— Она дала вам свой код?
— Да, — ответил Арета, молясь, чтобы она его не поменяла.
— Поскольку вы не предупредили о своем приходе и не значитесь в списке одобренных посетителей, должен вам сообщить, что этот разговор записывается в целях безопасности. Когда вы окажетесь внутри, у вас будет две попытки ввести верный код. Если будет введен неверный код, камера автоматически герметично закроется, и будет выпущен парализующий газ. Будут извещены охраноиды, и вам будет предъявлено обвинение в попытке преступного проникновения в частные владения. Вы понимаете данные условия?
— Да, — с заминкой пробормотал Арета.
«В омут головой!» — подумал он, когда бронированная дверь открылась, а после захлопнулась за ним с безнадежностью раковины моллюска. Панель для введения кода потребовала, чтобы он предъявил для сканирования имплантат с удостоверением личности. Широкая Частота давно уже подправил его имплантат как раз на случай подобных ситуаций. На первое время контактные линзы сумеют обмануть даже монитор сетчатки глаза — но все его будущее зависело сейчас от кода. Сменила ли его жена, как сделала это с фамилией? Зачем бы? Ей самой никогда не приходилось им пользоваться. Дрожащими руками он ввел буквы «О-Т-К-А-Ж-И-С-Ь-О-Т-Ф-А-Н-К-А». Этот пароль они придумали, казалось, целую вечность назад, когда вместе ходили на старомодные курсы танца фанк. Арета ждал, сердце у него даже не смело стучать.
Наконец раздался протяжный сигнал, и внутренний барьер ушел в пол. Арета облегченно выдохнул. Но теперь ему предстояло истинное испытание: разбудить посреди ночи жену и попытаться объяснить, почему он не мертв и почему хочет, чтобы она помогла ему попасть на Западное побережье, где он собирается посмотреть, как их сына измочалят на глазах у огромной аудитории и еще двух миллиардов зрителей, которые станут смотреть бой по спутниковым каналам. Сердце стучало у него в ушах, когда он крался через дворик.
Кто-то дома был, в этом сомневаться не приходилось. Приблизившись к двери, он услышал барабанный бой и монотонное пение. Ну надо же! Ведь стены в их квартире фактически звуконепроницаемые. В воздухе витал запах благовоний, возможно, марихуаны. Он различил несколько разных голосов. Что, скажите на милость, там происходит? Когда он звонил в дверь, его охватило такое любопытство, что он забыл, что открыл в себе гомосексуалиста и ушел в подполье, исчез из жизни жены, которая теперь считает его умершим. Он снова нажал кнопку звонка. Барабанный бой сделался громче. И вдруг его перекрыл другой звук. Как будто кудахтанье. Он опять позвонил. Откуда в его доме взяться курице?
В комнате за дверью вдруг стало тихо. Он знал, что на него смотрит камера наблюдения.
— Эрата, — позвал он. — Это я. — Тут горло у него сжалось, и он не смог продолжать.
Наконец дверь распахнулась, и на Арету буквально выплыло плотное облако дыма, паров джина и пота. Представшая перед ним женщина действительно была его женой — и одновременно не была ею, во всяком случае — не той главой отдела маркетинга, которую он знал. Она раздалась в ширь и как будто обмякла, одета была в черное и лавандовое, а на голове у нее были накручены яркие шелковые шарфы. Гремели многочисленные ожерелья из ракушек и бусы. Комнату — их гостиную — переоборудовали, и теперь в середине стоял гигантский шест, расписанный кружащимися фигурами. Тут было полно людей, облаченных в длинные хламиды, полосатые пиратские штаны и соломенные шляпы. По стенам висели разноцветные бисерные флаги. Ценные шерстяные ковры исчезли, и паркет теперь украшали сложные узоры из муки и овсяных хлопьев, а в самой их середине полуголая женщина с перемазанным кровью лицом прижимала к себе трупик курицы.
— Эрата? — охнул Арета.
— Денцель? — переспросила женщина. — Живой!
