А тем временем в спрятанном за зеркальным полем Форте Торо Ищейка пребывал в холодной панике. Колоссальный провал при Дастдевиле вынудил его к мучительной переоценке, благодаря которой он понял, что придется взять проблему Чистотца в собственные руки, иначе у него выйдет время и ему грозит разоблачение.
Во время короткой схватки между «Отрядом Первопроходцев» и боевым зондом итоговый всплеск энергии в мозгу Чистотца породил ясный сигнал, который удалось запеленговать. Карлику пришло в голову, что он недооценил живучесть «Отряда», впрочем, это еще может оказаться ему на руку. Теперь он пустил в ход все свои знания об уязвимости системы. Гений троянцев, «червей» и коварно распространяющихся вирусов, он был заодно докой по части взламывания файерволов и одним из немногих, кто способен не застрять в самых засекреченных районах «центральной нервной системы „Витессы“». Там он и обретался сейчас, со всерастущим отчаянием выискивая варианты и украдкой бросая взгляды на свои многочисленные наручные часы. От орды киберхищников, охраноидов и ловушек он ускользал с подпитываемой адреналином сосредоточенностью, поскольку самый мелкий промах сейчас обернется для него провалом. Не сейчас, только не сейчас. Все дальше и дальше он забирался в многообразную инфосистему, все больше приходил в отчаяние, пока… не нашел… Да! На его лице сверкнула довольная улыбка. Да, вот оно — самое подходящее оружие. Достаточно мощное, но не слишком значительное, чтобы его охраняли так уж усердно. Самое оно. То что доктор прописал.
Он обнаружил спутник с кодовым именем «Азазель», используемый для мониторинга заключенных с имплантатом мозга. Имевший форму черного стеллс-ангела спутник располагался на геосинхронной орбите прямо посреди США. В каждый данный момент своего нахождения на орбите он мог послать электромагнитный импульс в любой из имплантатов, значащихся в его директории. И в этом имплантате возникал раскаленно-белый взрыв, словно исключительно четкая и бесповоротная мысль.
Вскоре вернется Арета. Нужно действовать немедленно. Карлик уже понял, что нельзя полагаться на «Витессу», что она не сумеет оперативно решить проблему Чистотца. А вот если он сам с ним разберется, если поднесет «Витессе» мозг этого оружия-мессии на серебряном блюде, и сделает это, метнув — метафорически выражаясь — их собственные громы и молнии, уголовное дело на него закроют, и ему больше не придется жить в грязной палатке, не придется каждый день общаться с теми, кто не дотягивает до него интеллектом, но носится со всякими видениями. Возможно даже, его поставят во главе регионального отделения. Ха!
Он взломал защиту «Азазеля» и ввел код запросчика-ответчика, базирующийся на частоте комбинированных сигналов, которые получил, когда столкнулись зонды. Как только они снова схлестнутся, «Азазель» про это узнает. Даже если этого не произойдет, что он теряет? Надо лишь оставить зацепки, которые позволят «Витессе» проследить, откуда был произведен взлом. Как только служба безопасности выйдет на цель, зеркальное поле обнаружат, и Форт Торо окажется в осаде. А что до Чистотца — если он уцелеет после атаки «Азазеля», то рано или поздно боевой зонд завершит свою смертоносную миссию. Одно это заслуживает награды. Если, конечно, Ищейке удастся вовремя выбраться из Форта Торо.
А в Нью-Альбе миссис Мендоца дала путешественникам выспаться перед стартом. Доктора Тада, Чистотца и Кокомо она побаловала поздним завтраком из яичницы по-деревенски, мистеру Мизу предоставили питаться жидкой кашицей тыквенного цвета. Секора принесла выстиранную в прачечной одежду. Затем пришлось решать сложнейшую задачу, как перенести и устроить в «сосискомобиле» аквариум мистера Миза вместе с многочисленным оборудованием и устройствами жизнеобеспечения, а также катетерами, мазями, каплями и таблетками очистки жидкости.
Чистотец понял, что свое транспортное средство доктор Тад выбрал, руководствуясь не только чувством юмора и любовью к поп-культуре Америки. У кузова был приподнятый потолок, а длина «сосиски» позволяла подвесить аквариум его отца на карбоновом тросе между двух крюков, тем самым сводя до минимума вибрацию и давая старику наилучший обзор — как через раздвигающуюся крышу с защитным покрытием от ультрафиолета, так и через обычные затемненные окна.
Миссис Мендоца упаковала им внушительный ленч, протараторила доктору Таду сотню наставлений (по большей части на испанском) и наградила суровым предостережением не кататься на большом колесе обозрения. Она вежливо кивнула Чистотцу, обняла Кокомо, а потом стала вдруг очень сдержанной, прощаясь с мистером Мизом (хотя позднее Чистотец заметил влажный отпечаток губ на стенке аквариума). Небо было васильково-голубым, и «сосискомобиль» полетел, как экологически безопасная ракета, мимо гигантских эйдолонов Джеронимо и Билли Кида
[68]
.
Кокомо пожелала сесть рядом с Тадом, так что Чистотец оказался с мистером Мизом, что было чуточку неудобно, поскольку аквариум занимал слишком много места, и весьма неловко, поскольку Чистотец не знал, о чем с ним говорить. Потом он обнаружил, что мистер Миз включил запись старого бейсбольного матча и как будто совсем не заинтересован в каких-либо разговорах, поэтому поискал альбом Вонючки Юлы, который вчера слушала Кокомо. У доктора Тада была полная коллекция: «Проповеди извращенцам», «Запечатано для вашей безопасности», «Открытая уйма». Чистотец щелкнул «мышью» по иконке альбома «Условия применимы» и надел наушники. Он слушал. Но ничего не слышал. Он проверил выбор устройства и уровень громкости. Полная тишина. Сначала он решил, что это шутка. Но чем больше он слушал, тем более полной казалась тишина, словно диск вбирал все периферийные шумы. Время словно бы смешалось. Ощущение покоя гипнотизировало.
Другой диск был озаглавлен «Манифест Диснея». Чистотец поставил его. И вновь поначалу ничего не услышал, а потом возник слабый намек на звук: стук копыт, речные пороги, автоматные очереди, машины. Это не походило ни на одну знакомую ему музыку. Он закрыл глаза, и ему в сознание хлынул поток мощных эйдетических образов. Поначалу это были железнодорожные рельсы, уходящие между высоких сосен в ночь. Из темноты возник паровоз с пронзающим черноту фонарем. Локомотив был огромным и черным, если не считать поршней и передней решетки, которые были из литого золота. По мере того как поезд приближался, шпалы под ним оживали, точно поднимались спящие, — и он увидел, что это китайцы. Поезд все приближался, и теперь Чистотец различил машиниста и кочегара, их лица и руки лизало пламя, такое же красное, как топка, в которую они скармливали крошечных индейцев, вырезанных из секвойи и дуба. Поезд достиг моста над рекой на дне каньона, и в свете фонаря Чистотец разглядел загнутые и ветвистые рога животных. Потом музыка — или тишина — изменилась, и он очутился в современной электричке, спешащей из Вестчестера в Манхэттен. В Бронксе в вагон вошел большой медведь-гризли и косолапо затопал по проходу, но никто его не заметил.
Все пассажиры читали или погрузились в «Зри-связь». Посреди Пятой авеню паслось стадо оленей, а такси преспокойно катили мимо. Никто не высказывался по поводу гигантской самки бобра возле концертного зала «Рэдио-сити», ни по поводу ондатров, наводнивших Рокфеллеровский центр. Пассажиры вдруг превратились в енотов и трупиалов, а выйдя в Кони-Айленде на пустынный пирс, Чистотец увидел Генри Гудзона, который, кутаясь в засаленный плащ забулдыги, пил из горла дешевое вино «Тендерберд» возле заклеенного афишами киоска со сладостями. Несчастный первооткрыватель мерз, наблюдая за чайками и парой стариков-евреев, которые вспарывали брюхо выброшенному на берег киту. В желудке у млекопитающего они нашли бутылку, а в ней записку…
