Чистотец внезапно поднял глаза и увидел встающие из зарослей юкки аттракционы — и словно бы с неба спустился огромный космонавт, который приземлился в облаке эйдолоновых искр и сказал: «Это лишь малый шаг для мужчины… а второй шаг — нечто уникальное. Добро пожаловать в Лос-Вегас! Здесь каждый день — как последний!»
Глава 13
Фронтир дурной славы
Арета и Эрата проспали допоздна. Сообразив, что Монро все знает и уже ничего не поправить, они устроили себе протяженный сеанс секса, а выбравшись из просторной роскоши гостевого отсека в заляпанное декадентство общей гостиной, застали там странную тишину. Шеф-повар Монро отрубился за горой раковин волосатого краба. В хозяйской спальне вперемешку валялись шелковое нижнее белье, наркотики, бутылки и недоеденные собачьи язычки. В спа-сауне на зеркальные стены налипла пена, лубриканты и мясная подлива.
Увидев пришедших убираться хариджана и двух боливиек, Арета и Эрата улизнули перекусить и прошвырнуться за покупками. Когда они вернулись, апартаменты были девственно чисты, если не считать отпечатка чьей-то задницы на стене в спа-сауне, но по-прежнему никаких следов Монро. Они планировали тихий обед с очень похмельным Минсоном в австралийском ресторанчике «Тростник и говядина» на углу Эдди Мерфи и Камерон Диас. Поскольку апартаменты были оплачены еще на сутки, какой смысл перебираться куда-то еще? Если Монро не объявится к завтрашнему утру, думала Эрата, придется вызвать полицию. А если объявится, будет скандал, думал Арета. Но ему было все равно. Впервые за несколько лет он мог мыслить лишь сегодняшним днем.
— Только поглядите на эти машины! — восхищался по интеркому доктор Тад, пока «сосискомобиль» катил по бульвару Рональда Рейгана. На углу Голди Хоун стояли восемнадцати-колесный, зеленый как папайя «ле руа» и «саки-бобслей» цвета берлинской лазури, работающие на жидком кислороде «Рокетдайн». — Главный нерв Нового Фронтира! На каждый акр тут убийств, миллионеров, психиатрических заведений и использованных ресурсов больше, чем где-либо еще на планете, — мурлыкал Тад.
— Сбавь ход! — крикнул в интерком аквариума мистер Миз. — Хочу посмотреть на девочек… Видел, какие вон у той буфера!
Чистотцу и в голову бы не пришло, что столько пестрых мужских рубашек, внедорожников и автоматического оружия можно напихать в один и только один магазин, занявший весь проезд Джорджа Клуни. А люди! Сикхи, йоги и банды «Мертвых Девок» из Малого Пномпеня
[69]
.
Солнечный свет полыхал зарницами, отражаясь от восьмиугольных панелей экокуполов, пока «сосискомобиль» проезжал мимо стрип-баров, офисов психотерапевтов для домашних животных и клиник пластических операций на гениталиях. Здания, над которыми танцевали гигантские лазерные призраки, перемигивались слоганами «ПОРОХОВОЙ ПУХ КЛАДЕТ БУЛЬДОГА!», «ФРУКТ МЯСО ПОБЬЕТ!».
Доктор Тад неспешно сверкнул на Колорадо-ривер-вей, а оттуда в лабиринт улочек, названных в честь забытых звезд прошлых лет. Воздух казался густым от запахов верблюжьего навоза, «золота Акапулько»
[70]
и съестного. Здесь можно было купить блинчики с начинкой из морских свинок, моллюсков под соусом хой-син, побродить среди подававших угрей и ужей ресторанчиков на авеню Майкла Дугласа или сходить на Николь Кидман, где во множестве мелких забегаловок готовили гигантских китайских саламандр.
Доктора Тада и мистера Миза ждали номера в «Амазонии», самом большом в мире сооружении под соломенной крышей. Отель стоял посреди рукотворных тропических джунглей с прудиками и фонтанами, которые превращались в миниатюрные реки. У некоторых даже имелись собственные водопадики, куда регулярно бросались постояльцы, когда уже не могли сносить гнета наркотиков, азартных игр или счетов от психиатра. Мистер Миз любил шум бегущей воды, и у входа в отель их как добрых знакомых приветствовали швейцары в набедренных повязках. Когда речь заходила об отце, доктор Тад не скупился на чаевые.
— Если вам надо кого-то найти, но вы не знаете, где он, — сказал, надевая широкополую панаму, доктор Тад, — отправляйтесь на площадь Джорджа Лукаса. Рано или поздно все там оказываются. Там словно бы утроба города. А пока, если вам что-то понадобится, мы пробудем тут три дня. Потом отправимся в Мормонленд. Папа там никогда не бывал.
— Спасибо за все, — не без грусти улыбнулся Чистотец. — Когда разберемся что к чему, возможно, к вам заглянем.
— Очень надеюсь.
— И я тоже, — отозвался Чистотец, думая, что вот еще один суррогатный отец ему помогает. — Да, кстати, помните, вы говорили про музей, у владельца которого есть сувениры из Дастдевила? Мне бы хотелось с ним встретиться.
— Вы про Олли? Это «Музей печально знаменитых американцев» на улице Марлона Брандо.
— Как нам туда попасть? Пешком можно?
— О Господи, нет, конечно! — воскликнул доктор Тад. — Это на той стороне канала Стрейзанд. Вам надо сесть на Синаптический поезд. Видите карусель Энцефалон? Вон там большой розовый мозг? Пройдите между ней и центром Билла Кросби — и увидите Озеро. Сойти вам нужно, кажется, на станции «Йоко Оно», но лучше спросить в автоматической справочной поезда. Только не ходите после темноты через Ботанический сад. Он так и кишит сатанистами.
— Спасибо, — улыбнулся Чистотец, одновременно благодарно и печально.
Они стояли на бамбуковом мостике посреди джунглей. Шаловливая мартышка свесилась с дерева, чтобы схватить панаму доктора Тада. Ветка, на которой она балансировала, нагнулась, и зверек опустился почти до воды, из которой вынырнул крупный сом и проглотил ее целиком.
— Жестокий город, — вздохнул доктор Тад. — Будьте начеку.
Снова оставшись один с Кокомо, Чистотец почувствовал себя столь же беззащитным, как в Техасе. Скорее всего за ними следит «Витесса», но, понимая, что следовало бы бояться, он почему-то не испытывал страха. (Откуда ему было знать, что работа «Отряда Первопроходцев» спровоцировала выброс эндорфина ему в мозг?) Он отнес это на счет возбуждения от перемены обстановки и благодарности за помощь доктора Тада.
Впереди вилась приподнятая над землей ленточка Синаптического поезда. Мы же в любой момент можем в него прыгнуть, рассудил он. А пока лучше немного размять ноги, осмотреться. На сей раз он был уверен: их что-то поджидает.
На лице Кокомо возникло странное выражение. Она крепко цеплялась за Чистотца, пока они лавировали по шумным пешеходным дорожкам под развевающимися флагами Америки и «Культпорации Витесса», во все глаза рассматривая минареты и адреналин-карусели эйдолонов Куан-Ти, бога-покровителя триад и венчающего гору Медитации поразительного золотого Будды, чья голова поднималась вровень с Пончиковой Башней.
