Шеф внимательно обводит взглядом собравшихся. Но все молчат. Кто же станет возражать против главного принципа? Даже обыватели иногда ведут себя рационально.
Не дождавшись возражений, шеф отправляет в уничтожитель лист бумаги и берет следующий.
— Еще один чрезвычайно настораживающий факт. В вирте обнаружена крупная кража ресурсов. Причем кража, так сказать, виртуальная. Она вроде есть, но вроде ее и нет. Злоумышленниками используются исключительно свободные ресурсы, и часто хозяева даже не подозревают, что излишками, предусмотренными на период пиковых загрузок, кто-то пользуется.
— То есть как это не замечают? А счета за сверхнормативный трафик? — не выдерживает Костя Щегольков.
— В том-то и дело, что показания счетчиков фирм-доноров аккуратно изменяются так, что все остается шито-крыто. Но сумма трафиков «пострадавших» в кавычках фирм (потому что на самом деле они никак не пострадали) значительно меньше реального суммарного трафика в магистралях. Причем заимствуют ресурсы у крупных западных фирм, а избыточный трафик, не подлежащий оплате, регистрируется у наших вирт-провайдеров.
Шеф делает многозначительную паузу.
— Российские хакеры — самые лучшие хакеры в мире, — хмыкает Щегольков.
— Поэтому заниматься ими будет именно твой отдел.
— Фью-ю-ю, — ошарашенно присвистывает Костя. Он пытается еще что-то возразить — уж не знаю, свистом или шепотом, — но Кирилл, считая вопрос закрытым, уже пробегает глазами текст, напечатанный не на белом, а на розовом листе. На такой бумаге красным шрифтом печатают совершенно секретные документы — во избежание их ксерокопирования и передачи по факсу.
— Тут такое дело… Похоже, в вирте появился очередной террорист. И террорист серьезный.
— Чего он требует? И чем шантажирует? — проявляю я активность. Шеф не любит, когда его перебивают, но и молчунов не жалует.
— Ты прав, Логвин, именно это — критерий опасности. Если десять тысяч долларов, в противном случае будет взорван какой-нибудь сервер, — это пацаны балуются. Если пятьдесят миллионов, или вирт будет заражен каким-то новым вирусом — это уже серьезнее.
— Помните, два года назад схватили одного такого, требовавшего десять миллионов, но он успел запустить в вирт вирус, действительно оказавшийся опасным. Такая паника была, столько потом уборки было…
— Этот террорист требует вернуть гражданам вирта свободу. Угрожает уничтожить виртуал, если не будет отменена Хартия.
— И никаких финансовых требований? — удивляется Щегольков, задирая подбородок.
— Никаких.
— Это действительно очень серьезно, — снова вставляю я.
— Так серьезно еще никогда не было.
— Шеф, вы полагаете, он действительно что-то может? — сомневается вечно сомневающийся Миша Федотов, начальник пятого отдела.
— Полагаю, да. У него есть адепты — несколько виртлян, называющих себя Заратустрами. Они шляются по всему вирту, проповедуют идеи безграничной свободы и предупреждают о конце света, то есть вирта. Они уже нарушили закон: пользуются одинаковыми виртелами и личинами. Кроме того, находясь в вирте, они почти ежеминутно нарушают другие пункты Хартии и устраивают безобразия. Их портрет я пересылаю на ваши комы. Раздайте его сотрудникам, общая установка задерживать при малейшей возможности за нарушение пункта Хартии о недопустимости дублирования личин. Захватив хотя бы одного из них, мы, не исключено, сумеем выйти на остальных. Кроме того, вполне возможно, один из Заратустр и есть тот самый Террорист.
Кажется, пришла моя очередь повысить свой рейтинг в глазах начальства.
— У меня тоже интересная информация. И в чем-то похожая. Кажется, я вышел на источник этих веяний. Нашел теоретика анархистов. Он назвался Кропоткиным и тоже проповедует беззаконие. То, что он говорит, потенциально опаснее любого вируса и страшнее любого шантажа.
— Подробнее? — морщит лоб Кирилл.
— Он считает вирт чем-то вроде царствия небесного, где человек должен быть абсолютно свободен. Полагает, что необходимо вернуться к той анархии, которая царила в Интернете конца прошлого века.
— На эти грабли мы уже наступали.
— Две вещи угрожают миру — порядок и беспорядок.
Кирилл, наклонив голову, внимательно смотрит на меня поверх очков. Я чуть заметно улыбаюсь: знай наших!
Признаваться в том, что афоризм не мой, я, конечно, не собираюсь.
— Кажется, это уже тенденция. Придется поработать, — не считает нужным шеф озвучить свое ко мне уважение. Ну и ладно.
— С Заратустрами все понятно. А что делать с Кропоткиным? Он может быть опаснее десяти Заратустр.
— Собирать компромат, дающий основания выбросить его из вирта. Выяснить, кто он в реале.
— Это не так просто, он зарегистрировался на несуществующее лицо. И компромата на него наверняка не будет. На идеи и убеждения в вирте пока почти никаких запретов не наложили. Он же не пропагандирует расовую ненависть!
— Поэтому я пока и не поручаю тебе по нему работать, — широко улыбается шеф.
— Когда можно приступать? — не менее широко улыбаюсь я.
— Если ни у кого больше вопросов нет — прямо сейчас.
Мы, начальники отделов, старая гвардия шефа, как он нас иногда называет, дружно встаем и расходимся по рабочим местам.
Теперь каждый должен провести установочную оперативку в своем отделе. Все распоряжения, пожелания и тем более намеки шефа должны быть скрупулезно доведены до сотрудников.
Я, почти слово в слово, пересказываю своим подчиненным то, о чем только что услышал в кабинете шефа. Собственно, ничего особо нового он поначалу не сказал. Рождаемость падает, количество самоубийств растет — эти тенденции проявились не вчера и даже не в позапрошлом году. Но вот кража ресурсов в особо крупных размерах и Террорист — это что-то новенькое. Так что развешивайте уши, дорогие сотруднички, и внимайте своему всезнающему и всевидящему начальнику.
После установочной оперативки ко мне подходит Юрчик.
— Кажется, я видел Заратустру в скрытом баре на Музейной. И даже помахался с ним. Но вычислить не смог: он ушел. Во всяком случае, на ту личину, что вам выдал Кирилл Семенович, он очень похож.
— А ты что делал в скрытом баре?
— Встречался с Клеопатрой.
— Что, в нормальном месте нельзя было встретиться?
— Можно. Но мне хотелось произвести на нее впечатление. Она ни разу не была ни в «Сексодроме», ни в «Гулливере», ни в «Калейдоскопе». Ну, я и хотел блеснуть…
— И где же ты блеснул? В «Сексодроме»?
— Ну, для первого свидания «Сексодром» показался мне не вполне подходящим… — не улавливает насмешки Юрчик.
— Да, заниматься виртуальным сексом на глазах у всех — на это согласится не всякая молодая женщина.
