— Харальда нет в Киеве, — промолвила Тюра с грустью в голосе. — Он и Регнвальд теперь являются ярлами Вестерготланда. Наши матери ведь родом оттуда. Владимир, поссорившись с Ярополком, бежал на остров Готланд. Со временем Владимир вернулся на Русь и победил Ярополка, но Регнвальд и Харальд остались на Готланде.
— Я вижу, у вас тут очень большие перемены, моя девочка, — проговорил Калокир, ласково погладив Тюру по щеке.
— Ты можешь прийти ко мне в гости, Калокир, в любое время, — торопливо промолвила Тюра, отступая шаг за шагом обратно к терему. — Мой дом стоит на соседней улице. Ты узнаешь его по лосиным рогам, прибитым к воротам.
— Пустит ли меня твой муж? — усмехнулся Калокир.
— Об этом не тревожься, — улыбнулась Тюра, пятясь к крыльцу. — Добровук может запретить мне что-либо на людях, а дома он надо мной не властен.
— Хорошо, Тюра, — кивнул Калокир. — Я непременно навещу тебя. Меня обязывает к этому все то, что мы с тобой вместе пережили.
* * *
Прежде чем вновь встретиться с Калокиром, Владимир и Добрыня собрали на совет своих ближних бояр. Владимир был несмышленым ребенком в пору, когда его воинственный отец Святослав Игоревич воевал с ромеями на Дунае, поэтому теперь ему хотелось разобраться во всех хитросплетениях русско-византийской политики. Добрыня не участвовал в походах русского войска на Дунай, так как по воле Святослава Игоревича он состоял опекуном при своей сестре Малуше и ее сыне. Поэтому и Добрыня не мог с определенностью сказать Владимиру, что вынудило Святослава заключить союзный договор с Византией и в чем же выгода этого договора для Руси.
Самым рьяным противником любых соглашений с ромеями выступал боярин Перегуд. Этот шестидесятилетний муж в свое время прошел вместе со Святославом через все битвы и походы. Участвовал Перегуд и в последнем походе Святослава на Балканы, поэтому ему были ведомы все обстоятельства, подтолкнувшие Святослава к заключению союзного договора с ромеями.
— Тот злополучный поход к Балканским горам потому и завершился для нашей рати поражением, поскольку ромеи, запросив мира, первыми нарушили мирное соглашение, внезапным нападением выбив наши отряды из болгарских городов, — молвил Перегуд с нотками негодования в голосе. — Как выяснилось позднее, Иоанн Цимисхий, ведя мирные переговоры со Святославом, одновременно стягивал в Царьград войска из Азии. Заключая перемирие, Цимисхий просто хотел выиграть время, чтобы собраться с силами. Собрав огромное войско, Цимисхий запер наши полки в Доростоле на берегу Дуная. Четыре месяца наша рать отбивалась от ромеев на стенах Доростола, а также выходя в поле на вылазки. Когда съестные припасы закончились, а разбить ромеев в решительной битве не удалось, тогда-то Святослав и решился на переговоры с Цимисхием. — Перегуд повернулся к тем из бояр, которые, как и он сам, участвовали в обороне Доростола. — Вы же не дадите мне солгать, други мои. Голод вынудил Святослава пойти на мир с ромеями. При заключении мирного договора Цимисхий навязал Святославу условие, дабы в будущем русское воинство оказывало помощь ромеям по первому их зову.
— Да, все так и было, — сказал боярин Ставр. — Я присутствовал при встрече Святослава с Цимисхием, это было на берегу Дуная. Святослав находился в челне вместе с двенадцатью дружинниками, а Цимисхий, сидя верхом на коне, был на береговом откосе. Крутизна берега не позволила Святославу выйти из челна, поэтому он разговаривал с василевсом, сидя на гребной скамейке. В отличие от нас, ромеи прибыли на эти переговоры в панцирях и шлемах, во всеоружии. Мы же, находившиеся в лодке, все были без кольчуг и без оружия.
— Заключив мир со Святославом и выпустив наше войско из Доростола, Цимисхий, подлая душа, тогда же договорился с печенегами, чтобы те напали на флотилию Святослава у Днепровских порогов, — сердитым голосом продолжил Перегуд. — Орда хана Кури долго поджидала нашу рать у днепровских перекатов и дождалась. В той неравной сече с печенегами нашел свою гибель князь Святослав. Много наших ратников полегло в той битве на волоке, очень много. Я в той сече руки лишился. — Перегуд коснулся здоровой левой рукой своей отсеченной по локоть правой руки. — Но горше всего для нас то, что тело Святослава осталось у степняков. По слухам, Куря велел сделать чашу из черепа Святослава и теперь пьет вино из этой чаши на пирах. — Перегуд злобно выругался.
Затем он продолжил, обращаясь к Владимиру:
— Вот и рассуди, княже, можно ли верить ромеям и чего стоят все их клятвы? Ромеи мечами печенегов уничтожили твоего отца, не сумев одолеть его в сече. Я полагаю, нам не следует соблюдать договор, навязанный Цимисхием Святославу. Тем более что Цимисхия уже нет в живых.
С Перегудом согласился боярин Ставр, тоже взявший слово.
— Не могу не упомянуть и о Калокире, княже, — сказал он. — В княжение Святослава Игоревича этот ромей частенько наведывался в Киев. Это он подбил Святослава на поход против болгар, выступая от лица тогдашнего василевса Никифора Фоки. В ту пору болгары вышли из повиновения ромеям, вот Никифор Фока и попросил Святослава о помощи, заплатив ему за это золотом. Святослав разбил болгар, но не пожелал уходить с Дуная, тогда ромеи объявили ему войну. В результате заговора Никифор Фока был убит, а василевсом стал Иоанн Цимисхий.
Живописуя тогдашние события, Ставр поведал Владимиру и Добрыне о том, что Калокир, как сторонник Никифора Фоки, бежал из Царьграда к Святославу и убедил его вести войско прямиком на столицу ромеев. Калокир подговаривал Святослава не просто разбить Цимисхия, но помочь ему занять царский трон в Царьграде.
— Да, да, это истинная правда! — не удержавшись, выкрикнул Перегуд. — Калокир сам метил в василевсы. Он опутал Святослава своей лестью, и тот двинулся на Царьград.
Продолжая свой рассказ, Ставр обвинял Калокира в том, что тот во время войны Святослава с Цимисхием постоянно всюду совал свой нос.
— При всяком удобном случае Калокир давал понять Святославу, что именно его советы самые верные, — молвил Ставр. — Святослав полностью доверял Калокиру, делясь с ним всеми своими замыслами. Свенельд не раз предупреждал Святослава в двуличности Калокира, однако князь лишь отмахивался от него. И вот, когда наше положение в Доростоле стало совсем отчаянным, Калокир-собака вступил в тайные переговоры с Цимисхием, собираясь перебежать на его сторону.
— Ставр верно молвит, княже. Все так и было, клянусь Перуном! — опять не удержался Перегуд. — В Доростоле имелся подземный ход, который мы долго не могли обнаружить. Через эту лазейку слуга Калокира по ночам пробирался в стан Цимисхия и обратно.
Из дальнейшего рассказа Ставра Владимиру и Добрыне стало известно, что дружинники Святослава выследили-таки заговорщиков и схватили их. Все они были приговорены к смерти. Четверых знатных болгар, участвовавших в заговоре, казнили в Доростоле на площади. Калокира Святослав приказал казнить за городом в поле, чтобы воины Цимисхия смогли похоронить его тело.
— Это дело было поручено Регнвальду, сыну Улеба, — сказал Ставр. — Я сам видел, как Регнвальд и Калокир верхом на конях выехали из Доростола. У Калокира на голове был холщовый мешок, а его руки были связаны. Спустя какое-то время Регнвальд вернулся в Доростол один, ведя лошадь Калокира на поводу. Не понимаю, почему Регнвальд пощадил Калокира? — Ставр недоумевающе пожал плечами. — Почему он ослушался повеления Святослава?
