- С днем рождения, Евгений Леонардович, - весело
поприветствовал его водитель, жизнерадостный и неунывающий мужчина средних лет
по имени Валера, к которому Ионов обращался не иначе как по имени-отчеству.
- Спасибо, Валерий Иванович.
- Куда едем с утра пораньше?
- В Фонд.
Фонд, куда направился Евгений Леонардович, имел длинное и
труднозапоминающееся название, в котором, помимо собственно слова «фонд»,
имелись еще слова «социальные», «прогнозирование», «исследования» и
«последствия», но все сотрудники, в том числе и Ионов, давно уже называли его
просто Фондом и никак иначе. Тем более что название примерно раз в два года
менялось, становясь все более длинным, сложным и расплывчатым, хотя суть
оставалась прежней. Располагался Фонд на двенадцатом этаже многоэтажного,
недавно построенного офисного центра Миновав просторный холл на первом этаже,
Ионов вставил электронную карту-ключ, прошел через турникет к лифтам и через
несколько минут шагал по длинному коридору, привычно читая надписи на
табличках. Вот здесь сидят социологи, здесь - математики, здесь - политологи,
за этой дверью отдел, где работают аналитики. А вот и его последнее детище,
«Отдел комплексных монографических исследований»
Ионову стоило немалого труда убедить руководство Фонда в
необходимости таких исследований, и теперь он с особым трепетом следил за
работой отдела. Следил… Вот в этот момент впервые и кольнуло. Он только следил
за работой, а не руководил ею. Стар? Возраст не тот для руководства? Да
бросьте, вон сколько восьмидесятилетних профессоров руководят кафедрами и отделами
в академиях и институтах. Впал в немилость? Тоже нет. Его уважают, с ним
советуются, его постоянно приглашают консультировать, ни один итоговый документ
не выходит из стен Фонда без правок и окончательного одобрения Евгения
Леонардовича. Специально для него в свое время, лет эдак пятнадцать назад, в
штатное расписание Фонда была введена должность «главного специалиста», это уже
потом таких «главных» стало несколько, а в то время он был единственным. Так в
чем же дело?
Он сам виноват. Он слишком усердствовал в погоне за
деньгами, и когда вставал вопрос, взять ли на себя научное руководство новой
темой или выполнить работу по гранту или коммерческий заказ, предпочитал
второе. Работа по гранту или коммерческому заказу предполагала либо
индивидуальную работу, либо создание временного научного коллектива, который
распадался, как только законченное исследование сдавалось заказчику. Если бы он
наплевал на деньги, если бы руководил темами, разрабатывающимися постоянными
штатными сотрудниками Фонда, его связь с этими сотрудниками оставалась бы
крепкой и непрерывной. Евгений Леонардович помнил, как когда-то, много лет
назад, они горели новыми идеями, обсуждали их до голодного обморока, забывая
про еду и отдых, сидели на работе, не глядя на часы, а порой и оставаясь
ночевать в кабинетах, потому что машин еще ни у кого не было, метро уже
закрылось, а поймать такси ночью в Москве в конце семидесятых было весьма
проблематичным, да и дорого по их-то тогдашней зарплате. Они собирались по
выходным у кого-нибудь дома или приезжали на работу, в Академию МВД, чтобы
продолжить обсуждения, расчеты, одним словом, мозговой штурм. Каждая новая
мысль казалась гениальной, каждая новая формула грозила перерасти в научное
супероткрытие… И конечно же, они все дружили, несмотря на разницу в возрасте.
Евгению Леонардовичу, самому старшему, к тому времени доктору наук и
профессору, было за пятьдесят, самому молодому, Диме Шепелю, - двадцать семь,
он только-только закончил аспирантуру и защитил диссертацию в
Инженерно-физическом институте. Боже мой, какое было время! И Ионову казалось,
что так будет всегда. Он состарится, но не уйдет на покой, будет заниматься
наукой, и вокруг него всегда будут ученики, сотрудники, коллеги, и его квартира
будет постоянно открыта для них, и они будут приезжать, советоваться,
консультироваться, обсуждать результаты исследований, как и прежде, а он,
Евгений Леонардович, будет, как и прежде, окружен талантливыми молодыми
учеными, учениками и последователями, он останется в самой гуще событий.
А вот не получилось. Что-то пошло не так. И с каждым днем
Ионов все отчетливее ощущал пропасть, лежащую между ним и остальными
сотрудниками Фонда. Может быть, действительно дело в старости? Мозг уже не так
гибок, не так быстро обрабатывает информацию, не поспевает за новыми
разработками и открытиями, и он постепенно становится пусть уважаемой (по
привычке), главной (по статусу), но все-таки номинальной фигурой. Ах, как хотел
бы он вернуть тот день два года назад, когда руководством Фонда был подписан
приказ о создании отдела комплексных монографических исследований и
замначальника Фонда по научной работе спросил, не хочет ли профессор Ионов
возглавить отдел. Сегодня Евгений Леонардович без промедления ответил бы
согласием, а тогда он, дурак старый, отказался, потому что буквально за неделю
до этого ему предложили руководство проектом по созданию программы борьбы с
преступностью для одного из федеральных округов России. За очень хорошие
деньги. Проект был рассчитан на полтора года: полгода на разработку самой
программы и еще год - авторское сопровождение. Ионов предпочел программу, и
руководителем отдела был назначен другой человек. Кстати, бывший ученик самого
Ионова.
Евгений Леонардович замедлил шаг перед дверью, за которой
находились помещения отдела, посмотрел на часы. Две минуты десятого. В
коридорах еще пусто, ни один человек не попался ему навстречу, рабочий день в
Фонде официально начинался в десять. Ионов любил приезжать рано, потому что
точно знал: в двух-трех отделах наверняка уже сидят научные трудоголики,
которым не терпится возобновить прерванную накануне работу. Эти искрящиеся
идеями ребята напоминали ему о прошлом, и он с удовольствием включался в
обсуждение очередной суперидеи. Но в последние полгода, после окончания
заказной работы над программой, он по утрам заходил только в «свой» отдел.
«Свой» - потому что он придумал его, разработал концепцию, отстоял перед
руководством и считал для себя обязательным постоянно подтверждать нужность и
полезность этого подразделения.
Дверь оказалась незапертой, значит, кто-то уже работает.
Ионов остановился в квадратном холле с большим, стоящим у окна столом секретаря
и обвел глазами четыре двери, прислушиваясь. Уловив, откуда доносятся
приглушенные голоса, он мысленно порадовался своему не утратившему остроты
слуху и решительно вошел в кабинет. Он не ошибся, именно здесь уже шло бурное
обсуждение. Увидев профессора, все замолчали, причем Евгению Леонардовичу
показалось, что все трое сотрудников как-то растерялись, словно говорили о
чем-то таком, что не предназначалось для его ушей.
- Ой, здрасте, - сдавленно пискнула Верочка, специалист
по психологическим аспектам подбора и расстановки кадров, и бросила вороватый
взгляд на стоящий в углу кабинета сейф.
Что у них там? Какие-то материалы, которые не хотят
показывать Ионову? Почему? Что за секреты?
И тут Ионов ощутил еще один болезненный укол. Они отрываются
от него, отрываются его ученики и последователи, им больше не нужно его
заскорузлое мышление, его заплесневелые взгляды и устаревшие методы. Вот если
бы он руководил сейчас отделом, разве такое произошло бы?
