Полезные для дела… Бесполезные для дела… Ледяные слова Нуда вдруг покоробили женщину. Кто они, эти полезные? Те, кто умеет убивать. А бесполезные? Все те миллиарды, которые погибли, жители Тогора, харририане, «головорезы», она сама! Дэя вспомнила, что совсем недавно на этой самой станции ее поджидала лютая смерть. Но лурийка сдержалась и промолчала. Она не может судить о том, чего не знает. Вероятно, в прошлый раз весть о ее пленении не дошла до членов Совета. Судьбу доктора и ее друзей решала Верховная Лига. Люди… Да, они убивают, не раздумывая. Совет знал, кого выбрать. И все же это дикость и мерзость – таким жутким способом вычищать целый звездный сектор. И зачем, собственно говоря, понадобилось его вычищать? Неужели для планов Совета не нашлось нескольких более или менее сносных необитаемых планет?
Главный советник Нуд словно угадал мысли женщины.
– Для осуществления наших планов потребуется полная изоляция. Никаких связей с другими мирами. На первое время мы воспользуемся инфраструктурой погибших цивилизаций. Ну а затем… Затем те, кого мы создадим, пойдут дальше, намного дальше. Они построят новый мир, они будут сильны, совершенны, полны гениальных идей и неутолимого желания познавать вселенную. Придет время, и они позаботятся о своих убогих, умственно отсталых братьях, именующих себя Галактическим Союзом.
Возможно, Дее показалось, но в бесстрастных словах Нуда она уловила недобрую иронию. Особенно в этом многообещающем «позаботятся». И лурийке как-то сразу не захотелось, чтобы о ней заботились, пусть даже это будут те, кого она создаст своими собственными руками. Создаст? Доктор мысленно несколько раз произнесла слово «создаст». Если она действительно так подумала, это значит, что решение принято, ну, или почти принято. Дэя склоняется перед мудростью Совета и принимает его пусть жестокую, но наверняка единственно верную волю.
Сомнения, испуг, внутренняя борьба моментально отразились на лице женщины. Оба советника заметили это.
– Я понимаю, – Нуд немигающее уставился в глаза лурийке. – Сейчас вы в шоке. Во что-то вы верите, во что-то нет. Поэтому, прежде чем продолжить наш разговор, мы хотели бы, чтобы вы ознакомились с научным наследием вашего учителя.
Иллюстрируя свои слова, Нуд сделал знак хранителю мудрости, и тот услужливо подвинул к доктору подставку с хрустальной матрицей.
– Загрузочная установка находится в соседней комнате, – не замедлил сообщить Хродуфуну.
– Я с благодарностью и трепетом принимаю ваше предложение. – Дэя склонила голову в поклоне. – Хотя бы ненадолго воссоединиться с сознанием моего любимого учителя – это великая честь. – Произнеся эту фразу, Дэя спохватилась. – Простите, главный советник, но объем матрицы памяти просто огромен. Он включает в себя знания, полученные донором за многие годы. Чтобы изучить работы Донудина Тара, мне понадобится время… много времени.
– Вам некуда спешить, – успокоил доктора Нуд. – У вас есть время, пока мы не поднимем станцию и не уйдем в район «Черной зоны». К сожалению, это произойдет еще очень не скоро. Во-первых, имеются чисто технические проблемы со взлетом, а во-вторых, на Воларде у нас появились кое-какие интересы… Так что работайте спокойно. А чтобы процесс шел более успешно, пожалуй, я вам кое-что дам.
Нуд запустил руку в складки своего широкого балахона и добыл оттуда небольшой, пузатый, размером с кулак цилиндрик. Серебристый металл покрывала затейливая инкрустация. На одном из концов баллончика виднелся золоченный ажурный клапан, а рядом, словно бутон экзотического цветка, свернулась прозрачная дыхательная маска.
– Вы знаете, что это?
– Я догадываюсь… – Дэя с благоговением наклонила голову.
…Грузный немолодой мужчина, прищурив свои маленькие хитрые глазки, внимательно смотрел на голографический экран. Изображение передавалось из помещения, смежного с центральным хранилищем. Там, в одной из новейших, принадлежащих Совету загрузочных установок, находилась лурийская принцесса. Женщина недвижимо висела в гравитационном поле, а вокруг ее головы переливался всеми цветами радуги сияющий нимб.
– Сколько времени прошло с того момента, как лурийка начала загрузку? – Толстяк произносил слова медленно, едва открывая рот. Его обрюзгшая нижняя челюсть при этом практически не шевелилась.
– Почти двадцать земных часов. – Главный советник Нуд стоял рядом. На губах его играла улыбка удовлетворения.
– Она отвлекалась для приема пищи?
– Да, один раз.
– Всего один? – удивился землянин.
– Всего один, – подтвердил Нуд. – Десять минут на поглощение активного коктейля, столько же на личную гигиену, и вновь загрузка. Она – словно машина.
– Отличный мозг, – пожилой мужчина одобрительно кивнул. – Побольше бы таких. Лурийка уже впихнула в себя объем, равный половине Британники. Но если так пойдет и дальше, то халанит ей и вовсе не понадобится.
– Ты ошибаешься, Уинстон. – Голос главного советника стал снисходительным, как будто он объяснял прописную истину. – Матрица памяти этого Донудина Тара одна из самых больших. Через час, в крайнем случае, через два у женщины наступит торможение мыслительных процессов. Преодолеть его возможно, только используя наш допинг. Дэя в курсе. Она нарочно приберегла халанит для этого момента. Таким способом можно усвоить гораздо большее количество информации. А жадность уважаемого доктора к новым знаниям общеизвестна.
– Хорошо.
Человек по имени Уинстон отвернулся от экрана и прошел в глубь кабинета. Там он уселся в высокое кожаное кресло и придвинул к себе круглый резной столик. На столике стояла большая, инкрустированная дорогими породами дерева и перламутром шкатулка. Открыв ее, хозяин апартаментов достал толстую гаванскую сигару.
– Я стал привыкать к этому телу. – Толстяк с вожделением вдохнул запах табака. – Мне нравятся его привычки, ощущения, воспоминания.
– На нас возложена великая миссия, и мы не можем позволить себе даже мгновение слабости, – Нуд с укором поглядел на собеседника. – Единая Мать ждет, когда мы откроем ей путь.
– Я помню свое предназначение. – Человек тяжело вздохнул. – Однако все происходит само собой. Порой мне что-то чудится, я что-то вспоминаю.
– Если Единая Мать почувствует… – Нуд сделал многозначительную паузу. – Твое место в этом теле займет другой. А ты вновь сольешься с ней.
– Сейчас это уже не имеет значения. Я ли… другой ли… Всем нам нечего делить. Все мы – частички Единой Матери. Да и, кроме того, главное уже свершилось – долгожданная дорога найдена. И недалек тот день, когда этот мир вновь станет нашим.
Глава 24
На губах Строгова играла улыбка. Правда, увидеть ее никто не мог. Синтезатор дыхательной смеси надежно прятал большую часть лица, оставляя открытыми лишь ороговевшую, превратившуюся в прочные клиновидные пластины переносицу да синие, тускло горящие глаза. Именно поэтому для всех окружающих Великий Мастер, как и прежде, оставался существом из стали и камня – спокойным, невозмутимым, уверенным и несокрушимым.
