Воспоминания о майоре причинили разведчику острую боль. Мертвое изувеченное тело Жереса лежало тут, совсем рядом, всего в нескольких шагах, и на него невозможно было глядеть без содрогания. Конечно, Марк всегда знал, что ради великой цели приходится приносить жертвы, совершать чудовищные поступки. Так было, есть и будет. Но кто может быть уверен, что цели действительно великие, а главное – честные, что мрачные гении не создают то, что возвысит одних и окончательно погубит других. И жертвы эти будут принесены не ради добра, справедливости и процветания человечества, а ради наживы, параноидальных амбиций, власти. Таких гарантий не даст никто. Вернее, даст каждый. С честным лицом, с благородством в глазах заказчики чудовищных проектов будут вещать об их благе и несказанной пользе. И это самое благо ощутят на себе миллиарды живых существ, ощутят в тот самый миг, когда заглянут в глаза смерти.
– Отец, зачем вы рветесь в мир мертвых? Для чего хотите перетянуть их сюда? Это оружие? Вы пытаетесь создать новое, самое страшное, самое разрушительное в Галактике оружие? – Марк понимал, что тратит последние драгоценные мгновения, но он не мог не спросить, он был обязан узнать. Долг перед Жересом велел сделать это.
– Мертвые? – Александр Грабовский непонимающе поглядел на сына. – О чем это ты? Какие мертвые?
– Что вы… – Марк запнулся. – Что «Архангел» делает в «Черной зоне»? Зачем все это нужно?
– «Черная зона»… Она граничит с Солнечной системой. Там находились наши первые колонии… Там был Фрейзер… Они напали… Они уничтожили…
Александр Грабовский прервался на полуслове, весь сжался, скорчился, словно от лютого холода. Губы его затряслись и прошептали всего одну фразу:
– Марк, он возвращается.
Лейтенант мог не переспрашивать. Он понял, что происходит. В мозгу «головореза» стала вновь нарастать жалящая пекущая боль. Морунг приходил в себя, оживал, восстанавливал свой неведомо почему утраченный контакт с мозгом носителя. Носителя! Марк ужаснулся этому холодному, бесчеловечному слову. Ведь носителем был не кто-нибудь, а его родной отец.
– Марк, убей…
Стон вырвался из груди Габовского-старшего. Отец еще держался, но делал он это из последних сил.
– Убей меня, сынок, скорее. Освободи меня и освободись сам. – Старик, подобно слепцу, шарил рукой рядом с собой. – Пистолет… он где-то здесь. Быстрее, сын. Я больше не могу…
Худая жилистая рука все-таки нащупала оружие. Отец схватил его за длинный, прикрученный к стволу глушитель и стал размахивать пистолетом, словно детским флажком на палочке. Тело уже не слушалось его, и это судорожное биение было все, на что старик оказался способен.
– Помоги мне, Марк… помоги… избавь…
Эти наполненные болью слова заставили Марка схватиться за пистолет. Правой рукой он стиснул рукоятку, а левая ладонь накрыла руку отца, ту самую, что все еще крепко сжимала глушитель оружия. Она была холодная, будто у покойника, и этот холод, приумножаясь и разрастаясь, переползал в тело лейтенанта.
Александр Грабовский уже не мог говорить. Он просто в последний раз взглянул на сына и потянул пистолет на себя. Когда глушитель уперся ему в лоб, старик устало закрыл глаза. Пли! Марк понял эту команду. Со страшным, сотрясающим всю вселенную воплем он надавил на спусковой крючок.
Глава 34
Грохот выстрелов не смог заглушить этот крик. Раскаленным огненным шквалом он промчался сквозь сознание Великого Мастера, оставляя после себя страшный обугленный ожог.
– Тихо всем! – Строгов замер, предупреждающе подняв руку.
Приказ был однозначен и требовал немедленного, неукоснительного исполнения. И все же после него в туннеле прозвучало несколько коротких очередей. Микульский поглядел на командира, с сожалением пожал плечами и виновато пробормотал:
– Ждать было нельзя. Оживают, гады.
Отчитавшись за проступок, разведчик с кротким раскаивающимся видом стал вытирать свои забрызганные кровью космические ботинки об униформу ближайшего из трупов.
– Что ты услышал? – Луиза бросилась к Николаю.
– Ты тоже это почувствовала?
– Кто-то кричал.
– Да, и этот голос… Мне показалось… Я не могу сказать точно…
Мастер сосредоточился, собрал в кулак все свои силы и отправил в пространство самый громкий клич, на который был только способен:
– Марк, ответь! Грабовский, это я, Николай.
Сам того не замечая, Строгов прогорланил свой призыв вслух, от чего все «головорезы» вмиг замерли и ошалело уставились на своего командира.
«Ник… Это ты, Ник?» – Откуда-то из невообразимой дали, словно с другого конца Галактики, пришел ответ.
– Марк, ты живой?! – вскричал обеспокоенный Николай. – Что с тобой? Ты ранен?
«Я только что своими собственными руками убил отца».
– Что?! – Ответ Мастера прозвучал как стон. Услышав его, корсиканцы бросились к Николаю. В их глазах горело беспокойство и тысячи вопросов.
«Они превратили его в оборотня, и я… я не мог… – Строгов почувствовал, что Марк захлебывается от слез. – Ник, он все еще лежит у меня на руках. Мертвый. С дыркой во лбу. И это сделал я… Я, дьявол меня забери!»
Строгов был ошеломлен и подавлен. Он понимал и разделял боль Марка. А впрочем, какой там понимал! Разве кто-нибудь может понять, может представить те адские муки, которые терзают сейчас душу его друга? Убить собственного отца! Это страшно, очень страшно. Такого не пожелаешь никому, даже лютому врагу.
Слово «враг» заставило Мастера встрепенуться, разорвал оковы охватившей его слабости. Они на вражеской территории, и Марк, кстати, тоже. Он погибнет, превратится в такой же труп, как и его отец, если немедленно не начнет действовать. Строгов понял, что должен помочь другу, выдернуть его из смертельно опасного оцепенения, в котором тот словно неподвижная мишень в тире. Только вот для этого потребуется гораздо большее, чем увещевания, призывы и приказы, для этого придется отыскать особые, ни на что не похожие слова.
– Марк, они разгромили базовый лагерь. У них Дэя, понимаешь, Марк, у них твоя Дэя! И ей конец, если ты не поторопишься.
Несколько бесконечных томительных секунд Строгов наблюдал за тем, как серая безжизненная энергия его друга светлела. Затем она стала розоветь, краснеть, багроветь, разгораясь свирепым хищным огнем.
«Где она? Ник, найди ее». Когда Грабовский заговорил вновь, Николай даже испугался, не перестарался ли он. Голос Марка звенел, как закаленная отточенная сталь.
– Сложно, Марк. Очень сложно, – Мастер напрягся изо всех сил. – Есть какой-то всплеск, похожий на Дэю. Примерно сто метров ниже твоего уровня. Но я не уверен. Там что-то не так. Там что-то крадет, словно пожирает, энергию…
Строгов не договорил. В ответ ему послышалось лишь короткое: «Я пошел», и Грабовский сразу прервал контакт.
