— Попался, щенок! — мерзко захихикали над головой. — Я тебя живо отучу безобразничать!
— Да я…
— Отпустите его, дядечка! — взмолился объявившийся рядом Вонючка. — Он ничего у вас не брал, честное слово!
— Что здесь происходит? — раздался поблизости знакомый голос Семена Степановича. — Кто посмел обидеть сына моего друга?!
Ухо отпустили. Оно горело огнем. Утерев кулаком глаза, Данила повернулся к обидчику. Им оказался узкоглазый мужик в полосатом халате, накинутом поверх рваного ватника. Макушку узкоглазого прикрывала смешная остроконечная шапочка.
— Что случилось? — поинтересовался у него солдат.
— Вот этот маленький гаденыш разбросал моя товар, — стал тыкать в Данькину грудь пальцем мужик. — Все рассыпал, вай. Настоящий шайтан!
— Документы! — сурово потребовал Семен Степанович.
— Да, да, — закивал узкоглазый. — Покажи документы, щенок!
— Твои документы! — уточнил конфедерат, протягивая руку.
— Пожалуйста! — торговец угодливо положил в нее кусок картона.
Солдат скользнул по документу внимательным взглядом и выжидающе уставился на Даню.
— Рассказывай!
Мальчик поведал спасителю суть дела. Как он увидел, что какой-то босяк ограбил товарища, как погнался за ним и нечаянно опрокинул лоток узкоглазого.
— Это правда? — обратился Семен Степанович к Гарику и Ромке.
Те дружно подтвердили сказанное приятелем.
— Да кому вы верите, уважаемый? — всплеснул руками продавец. — Шантрапе всякой! Меня тут все знают. Спросите любого, кто такой Улугбек Сатвалдиев, они подтвердят…
— Заткнись! — грубо оборвал конфедерат. — Твой документ просрочен. Регистрация на территории Торговой Конфедерации и лицензия на торговлю аннулируются.
— Вай! — возопил мужик. — Но как же так?! Я буду жаловаться! Я это так не оставлю!
— Закрой пасть! — велел озлившийся не на шутку Семен Степанович. — Ребята, — окликнул он двух вооруженных мужчин, меланхолично покуривающих в сторонке, — выдворите-ка с территории рынка этого субъекта.
Мужчины взяли под локотки упирающегося изо всех сил узкоглазого и куда-то грубо поволокли.
— Что же вы, парни? — покачал головой конфедерат. — И на полчаса одних оставить нельзя, чтоб не набедокурили… Ладно, пойдемте за мной.
— А как же мои патроны? — всхлипнул Гарик.
— Зевать меньше надо, — посоветовал солдат. — Я ж говорил, что это Вавилон — смешение языков, нравов…
* * *
Бурсацкий Спуск, куда они попали пройдя по улице Университетской, тоже оказался весь заставлен торговыми рядами. Товар, выставленный здесь, немного отличался от виденного на площади. Оружием не торговали, зато имелась мебель, ковры, одежда, книги. Столько книг, собранных в одном месте, обитателям Холодногорской крепости видеть еще ни разу не приходилось.
Данька заприметил в толпе странных девиц. В отличие от окружающих, те почему-то не носили респираторы, только светозащитные очки. Чем-то они напоминали его несостоявшуюся мачеху Наталью. Наверное, тем, что находились в нетрезвом состоянии. И еще взглядом. Жадно ощупывающим проходящих мимо мужчин, как бы приценивающимся к товару.
— Воровки? — проходя мимо, кивнул на одну из них Вонючка.
— Нет, — странно улыбнувшись, покачал головой солдат, при виде которого ближайшая девица поспешно спряталась в подворотне. — Тоже… торгуют.
— Чем? — удивился Данька, не заметивший в ее руках никакого товара.
— Собой, — с той же ухмылкой ответил Семен Степанович и, спохватившись, посуровел. — Впрочем, рано тебе еще знать такие вещи… Ты вот лучше скажи, как там поживает Музыкант?
Данила вспомнил, что солдат и впрямь в разговоре с узкоглазым назвал себя другом его отца. Тогда он не придал этому значения, но вот конфедерат снова заговорил о том же.
— Вы знаете моего папу?
— Я? — поразился Семен Степанович. — Знаю ли я Карела?! Да мы с ним, да я… эх, сколько же лет прошло… — он не договорил, обиженно махнув рукой.
— А Зулуса вы, случайно, не знаете? — решился спросить мальчик, когда мужчина остановился у одного из лотков, на котором лежали кипы журналов с обнаженными женщинами.
— Зулуса? — переспросил, наморщив лоб, солдат. — Зулус, Зулус…
— Сталкера с Университета! — подсказал, страшно волнуясь, Даня.
— Ах да, — хлопнул рукой по лбу спаситель. — Ну конечно… А тебе он зачем?
— Отец его часто вспоминал, — уклончиво ответил мальчуган, отчего-то не поверив в такую забывчивость.
Какая-то неискренность послышалась ему в словах Семена Степановича… А меж тем, однажды Музыкант сказал сыну: «Если ты вдруг потеряешься, если нас разлучат, доберись до станции Университет и найди там сталкера по кличке Зулус. Зулус работает на ученых. Он мне кое-что должен. Скажи, что ты мой сын, и он о тебе позаботится».
— А станция Университет — это далеко?
— Не очень, всего-то одна остановка метро, — ответил конфедерат и затем задумчиво добавил: — Что же мне с вами, сорванцами, делать? Ладно, идите за мной.
* * *
У забаррикадированного всевозможным строительным мусором входа на станцию Исторический Музей располагался сторожевой пост. Суровые патрульные придирчиво осмотрели предъявленные Семеном Степановичем документы и сопровождаемых им мальчишек. Не церемонясь, обыскали всех троих. Удовлетворившись осмотром, позволили следовать дальше. Конфедерат раздал детям новые фильтры для респираторов и велел тут же сменить старые.
Миновав пост, четверка оказалась на перекрестке с улицей Рымарской. Данька во все глаза смотрел вокруг. Направо, вдалеке, виднелись перегораживающие улицу завалы, слева бурлил рынок.
Чуть дальше возвышалось нечто вроде очередной баррикады, сооруженной из шести или семи рядов сложенных друг на друга мешков с непонятным содержимым. С двух сторон укрепления уставили длинные стволы в небо крупнокалиберные пулеметы. Мальчику грозное оружие было знакомо: в их поселении тоже имелся один такой «Утес», к сожалению перед самым падением форта пришедший в негодность и не сумевший защитить обитателей Холодногорского от нашествия мутантов.
Один из пулеметчиков, наблюдавший за небом в большой бинокль, вдруг встревожился и, повернувшись к солдату, приказал:
— Ну-ка, Степаныч, убирай отсюда своих гавриков!
— А что такое?
— Кажись, очухавшиеся после спячки гости пожаловали.
И, уже обращаясь к остальным бойцам, крикнул:
— Внимание! Нужно срезать их еще над Пушкинской. Тоовсь!
— Уходим, уходим, пацаны! — заторопился Семен Степанович.
В небе и впрямь показалось три черные точки, медленно приближающиеся к Площади Конституции.
