— Это магическая лоза.
— А что это такое?
Она объяснила, что с помощью магической лозы ищут воду, если правильно держать ее концы с рогульками, но она с помощью магической лозы ни разу не находила воду. Она припомнила мягкий голос Леоны Скелтон, как будто проскользнувший сквозь время, чтобы прошептать: — Плакса еще не сделал своей работы — ни капельки!
— А может, ты ее неправильно держишь? — сказал Аарон.
— Я просто пользуюсь ею при ходьбе как тростью. Я не очень хорошо вижу. — Похоже, на правду. У тебя совсем нет глаз.
Свон рассмеялась и почувствовала, что мускулы на лице расслабились. Новое дуновение ветра принесло тошнотворный запах разложения, который Свон почувствовала, как только они въехали в Мериз Рест. — Аарон! — спросила она. — Что это за запах?
— Какой запах?
Она поняла, что он к нему привык. Везде валялся гниющий мусор и отбросы человеческого пребывания, но это был более отвратительный запах. — Он то есть, то нет, — сказала она. — Его приносит ветер.
— О, я думаю, что это пруд. Я имею в виду то, что от него осталось. Это не очень далеко. Хотите посмотреть?
Нет, подумала Свон. Она не хотела подходить ни к чему такому ужасному. Но в голосе Аарона горело желание сделать приятное, а она была любопытна.
— Ладно, но нам действительно придется идти медленно. И не убегай, не оставляй меня одну, хорошо?
— Хорошо, — ответил он и сразу пробежал по грязному проулку футов тридцать, прежде чем остановился и подождал, пока она его догонит.
Свон шла за ним по мерзким узким переулкам. Многие лачуги сгорели, а люди копали себе убежища в развалинах. Она прощупывала себе дорогу с помощью Плаксы и испугалась тощей желтой собачонки, которая вынырнула из поперечного проулка. Аарон поддал ее ногой, и она убежала. За закрытой дверью выл от голода ребенок.
Дальше Свон почти споткнулась о человека, лежавшего свернувшись в грязи. Она хотела наклониться и дотронуться до его плеча, но Аарон сказал:
— Да он мертвый! Пойдем, это не очень далеко!
Они прошли между двумя жалкими хижинами, сбитыми из обломков, и вышли на широкое поле, покрытое серым снегом. Там и сям на земле лежали замерзшие скрюченные тела людей и животных. — Пойдем! — позвал Аарон, нетерпеливо подпрыгивая. Он родился среди смертей и столько всего этого видел, что это было для него привычным зрелищем. Он перешагнул через труп женщины и пошел вниз по отлого спускающемуся холму к большому пруду, который за эти годы затянул сотни странников, пришедших в колонию Мериз Рест.
— Вот он, — сказал Аарон, когда подошла Свон.
Примерно в сотне футов было то, что раньше действительно было очень большим прудом, окруженное мертвыми деревьями. Свон увидела, что в середине его осталось, может быть, на дюйм желто-зеленой воды, а все вокруг — это была тошнотворная потрескавшаяся желтая грязь.
И в этой грязи находились десятки наполовину скрытых скелетов людей и животных, как будто их засосало вглубь, когда они пытались добыть остатки этой испорченной воды. На костях в ожидании расселись вороны. Здесь же лежали кучи замерзших человеческих экскрементов и отходов, и запах, который доносился от этой свалки на месте того, что раньше было прудом, вызвал у Свон спазмы. Это было отвратительно как открытая рана или немытый сток нечистот.
— Примерно на этом месте можно стоять, чтобы не стошнило, — сказал Аарон, — но я хотел, чтобы ты на него посмотрела. Правда, он необычного цвета?
— Боже мой! — Свон боролась с тошнотой. — Почему никто не вычистит это?
— Вычистить это? — спросил Аарон.
— Пруд! Ведь он же не всегда был такой, правда?
— О, нет! Я помню, когда в пруду была вода. Настоящая питьевая вода. Но мама говорит, что она просто кончилась. Говорит, что не может же это длиться вечно.
Свон пришлось отвернуться от этого зрелища.
Она оглянулась в ту сторону, откуда они пришли, и различила на холме одинокую фигуру, набирающую в ведро грязный снег. Получать воду из оттаивающего серого снега было равносильно медленной смерти, но все же это было гораздо лучше, чем ядовитый пруд. — Я уже готова идти обратно, — сказала она ему, и медленно пошла вверх по холму, проверяя дорогу перед собой с помощью Плаксы.
Уже на холме Свон почти споткнулась о тело, лежащее у нее на пути. Она остановилась, посмотрела вниз на небольшое детское тело. Она не могла бы сказать, мальчик это или девочка, но ребенок умер, лежа на животе, одной рукой вцепившись в землю, другая, замерзшая, была сжата в кулак. Она пристально смотрела на эти маленькие ручки, бледные и восковые на фоне снега. — Почему здесь эти тела? — спросила она.
— Потому что они здесь умерли, — сказал он ей, как будто она была совсем тупая старуха с тыквой вместо головы.
— Этот пытался что-то откопать.
— Должно быть какие-то корешки. Иногда в земле можно откопать корешки, а иногда и нет. Когда мы их находим, мама делает суп из них.
— Корешки? А какие корешки?
— Ты задаешь слишком много вопросов, — раздраженно сказал он и пошел вперед.
— Какие корешки? — медленно, но твердо повторила Свон.
— Я думаю, корешки от злаков, — Аарон пожал плечами. — Мама говорит, что здесь раньше было большое старое кукурузное поле, но все умерло.
— Ничего не осталось кроме нескольких корешков, если, конечно, кому-то повезет их разыскать. Ну, пойдем! Я замерз.
Свон оглядела бесплодное поле, которое лежало между лачугами и прудом.
Трупы лежали как странные знаки препинания, наклоненные на серой дощечке. У нее перед глазами то слабело, то четче вырисовывалось видение, и то, что находилось под толстой коркой нароста, что бы это ни было, оно горело и бурлило. Бледные замерзшие руки ребенка снова привлекли ее внимание. Что-то такое в этих ручках, подумала она. Что-то…
Но она не знала — что.
Ее тошнило от запаха пруда, и она снова пошла за Аароном в сторону хижин.
Здесь раньше было большое кукурузное поле, — сказал ей перед тем Аарон. — Но все умерло.
Она отгребла с помощью Плаксы снег.
Земля была темная и тяжелая. Если здесь и остались какие-то корешки, то они находятся глубоко под коркой.
Они еще шли обратно теми же проулками, когда Свон услышала ржание Мула, это был крик тревоги. Она ускорила шаг, постукивая по дороге перед собой с помощью магической лозы.
Когда они вышли из переулка рядом с хижиной Глории Бауэн, Свон услышала как Мул пронзительно заржал, что означало гнев и страх. Она повернула голову посмотреть, что происходит и наконец выяснила — около повозки толпились люди в лохмотьях и разрывали ее на части. Они кромсали полотняный тент на куски и дрались за обрывки, хватаясь за одеяла, консервы, одежду и винтовки, находящиеся в повозке сзади, и убегали с ними. — Прекратите! — крикнула она им, но они, конечно, не обратили внимания. Один из них попытался отвязать Мула из упряжки, но лошадь брыкаясь и лягалась так сильно, что грабитель убрался. Они попытались даже колеса с повозки снять.
