Волков пороть, к сожалению, нельзя, волк не человек, может обидеться на всю жизнь, и в самый неподходящий момент, ну, когда ты спиной обернешься, он может прыгнуть. Воспитать Волка тяжело, очень непросто, ошибки тут допускать нельзя.
— Ну что, Волк, — я почесал Волка за пузо. — Давай, шевели лапами.
Волк снова попробовал меня за руку, на этот раз почему-то я не стал уворачиваться. Звереныш вцепился в пальцы, прокусил до крови, на коже остались маленькие красные пятнышки, дырочки. Молочные зубы еще, не рвут, прошивают, как иголки ежиные.
— Нельзя, — сказал я и щелкнул Волка по носу.
Пройдет время, и все наладится. Алекс воспитает Волка. Алекс воспитает Ягуара. Люди прилетят. Очистят дороги, отстроят города…
С этими тварями разберутся. Не допустят люди, чтобы тут разные подводники вольно расхаживали, разберутся, загонят их обратно в свою Атлантиду…
— Ходить умеешь? — спросил я.
Волк не ответил.
Ходить он, конечно, умеет, но недалеко, это я так спросил, для звука.
— Ладно, — сказал я, — давай я тебя домой посажу.
Домой. Теперь дом у меня за плечами.
Я поднял Волка за шкирку, посадил его в корзинку, корзинку пристроил в рюкзак. Все. Готов.
Закинул рюкзак за плечи, двинулся. Про этих не думал. Мне с ними не справиться, чего о них думать? Прятаться надо, держаться подальше. Конечно, это позорно — хозяин планеты прячется как какая-то мелкая живность…
Но по-другому нельзя. Люди побеждали потому, что умели ждать. Я умею.
Шагал когда уже даже темнеть стало, хотя это было и неправильно, и опасно. И только лишь когда наткнулся на сук, не разглядел его в наступающих сумерках, и этот сук прилично царапнул мое плечо, только тогда я остановился. Надо готовиться к ночевке. Лес густой, можно, пожалуй, даже костер развести, но я чего-то забоялся. Выбрал удобное местечко — под старой сухариной, закрыто со всех сторон, тепло, безопасно. Забрался.
Ночь прошла ничего, в общем. В лесу только тихо очень было. Твари распугали животных, всех распугали, от этой тишины было страшновато. И Волк. Сначала возился, скулил по мамке, а потом замер и только лежал рядом со мной, дрожал — я сначала думал, что от холода, потом понял — ему тоже страшно. В мире появились твари. Они не другие, нет.
Они лишние.
Луна так хорошо светила, я попробовал читать «Конституционное право», не получилось, настроение, видимо, было не то. Уснул.
Проснулись рано. Утро было холодным, в такое утро должен появляться первый лед. Я вылез из-под корней, помахал руками, подышал, достал сушеную рыбку для себя, достал рыбку для Волка, мы пожевали и отправились в свой дальнейший путь.
С утра лучше не торопиться. Организм еще не разогрелся, можно порвать сухожилия или просто надорваться. Поэтому я шагал медленно.
Я уже говорил, у меня не было никаких планов, я хотел просто убраться подальше. От этих. От подводников. Вообще, следовало уходить к югу, зима все-таки на носу, однако к югу мне теперь почему-то не хотелось. Когда я закрывал глаза, то чувствовал — на юге плохо. Темно. А своим чувствам я доверял. Поэтому теперь мы с Волком продвигались на север. Следовало забраться подальше, найти подходящее местечко и приготовиться к холодам. Они скоро, а из запасов у меня всего десяток рыбок. Так что зима будет тугая… Хотя время еще есть, еще можно успеть…
Совершенно неожиданно лес кончился, и я оказался перед полем. Это было самое первое поле в моей жизни. После того как люди вымерли, поля все заросли лесом, ни одного не осталось. Самым большим пустым пространством было болото, его я видел еще давно, в молодости, на болоте росла кислая клюква, она помогала от простуды почти так же хорошо, как и порка. Но это давно.
И вот вдруг поле.
Однако, когда я пригляделся, я обнаружил, что это не поле и не болото. Это…
Я не знал, как это называлось. Деревьев никаких. Никаких. Они были словно срезаны. Прямо под корень. Кто-то взял великанский нож и аккуратно спилил все, что тут росло. Пространство выглядело совершенно пустым и гладким, не было ни веток поломанных, ничего. Пни торчали почти вровень с землей и общей гладкости территории не нарушали. Пустота распространялась далеко, не знаю, километра, наверное, на два в экваторе. И я стоял на краю этой пустоты, раскрыв от удивления рот. Нет, определенно наступили странные времена. Твари объявились, диких ловят, пустые пространства встречаются… Куда все катится?
— Куда все катится?
Спросил я вслух и сделал то, чего не надо было делать. Допустил ошибку. Непростительную.
Никогда не выходи на открытое пространство. Так учил меня Хромой. Вокруг, в десяти шагах от тебя, всегда должно быть что-то, на что можно залезть или куда можно спрятаться. В нашем новом мире нетрудно соблюдать эту заповедь, в нашем мире нет открытых пространств. Вокруг всегда деревья. Иногда дома.
А сейчас вот…
Не знаю, что меня толкнуло на эту проплешину. То ли лень, то ли глупость, то ли любопытство. Все, все вместе меня туда толкнуло. Мне очень вдруг захотелось посмотреть, что там в центре находится.
И я шагнул на это открытое пространство.
Ничего не случилось. Я постоял немного на пне, ботинки встряли в свежую смолу, так что я даже прилип чуть. Перепрыгнул на другой пень, где смолы было побольше, веточкой подобрал уже успевший побелеть комок и принялся его жевать. Смола всегда меня освежала, во всем хвойном кроется особая сила, помогающая омолаживаться и быть бодрым. Хромой знал секрет особого елового кваса, этот квас варился трое суток, в него добавлялась свежая еловая зелень, смола, кора, можжевеловые ягоды и какие-то травы, какие именно, я не успел разведать. Хромой залезал в бочку с этим квасом и спал в нем всю ночь, а на следующий день начинал болеть, с него слезала кожа, а еще через день нарастала новая. И Хромой становился ловким, сильным и быстрым, уходил в лес один и возвращался с богатой добычей. Молодел.
И все из-за хвои. Хромой не успел передать мне квасной секрет, сказал только, что смолу надо жевать при каждом удобном случае.
Вот я и жевал.
Смола с пенька оказалась крепкая, у меня полезли слезы, я зажмурился и весело пошагал вперед. Скок-поскок, скок-поскок. Я прыгал, и это перепрыгивание как-то меня загипнотизировало, что ли, я зацепился за ритм, а потом принялся и считать собственные прыжки, как всегда. Как всегда.
Так я преодолел почти все это выкошенное в лесу поле. Мне с чего-то вдруг представлялось, что в центре этого поля я обнаружу то, что прояснит его происхождение. Но ничего я не нашел в центре, там тоже было одинаково.
Я преодолел серединку поля и порадовался, по полю ведь шагать гораздо легче, чем по лесу. Легче, чем по полю, только по дороге. Остановился, поглядел вверх. Неуютность почувствовал как всегда на открытом пространстве. Но и весело как-то. И вокруг такие желтые пятна, как на рыжиковую поляну попал.
