— Ты прекрасна, милая, — сказал Друстан, проводя пальцем по ее щеке. — И у тебя храброе сердце.
Пять. Шесть. Семь.
— Я нравлюсь тебе, Гвен? Хоть немного?
Она кивнула. Горло сжал спазм, и девушка не могла произнести ни слова. Друстан был серьезным и грустным, и она боялась ляпнуть что-то глупое и сентиментальное, выставив себя полной дурой. Она и так уже сказала то, чего не ожидала от себя, и теперь боялась, что очередная глупость отпугнет Друстана. Девять.
— Этого и моей веры в тебя должно хватить. Ты поможешь мне, если я окажусь в опасности?
— Конечно, — тут же ответила Гвен. А затем, уже более взвешенно, добавила: — А что со мной будет?
— Моя жизнь принадлежит тебе, — просто ответил он. — Не бойся меня, Гвен. Что бы ни случилось, пообещай, что не станешь меня бояться. Я хороший человек, клянусь тебе.
В его голосе звучала такая боль, что Гвен неосознанно потянулась к нему, погладила по щеке.
— Я знаю это, Друстан МакКелтар. Я не боюсь тебя…
— Но все может измениться.
— Это не изменится. Ничто не заставит меня бояться тебя.
— Надеюсь, что так. — Его глаза потемнели.
Двенадцать.
Тринадцать?
Он закричал, притянул ее к себе, жадно поцеловал — и в тот же миг мир Гвен Кэссиди затрещал, расходясь по швам. Она кружилась, вращалась в руках Друстана, ее бросало из стороны в сторону, вверх и вниз… а затем в направлениях, которые вовсе непривычны для людей.
Время и пространство менялись, само существование сдвигалось, и в какой-то момент это движение вырвало Гвен из объятий Друстана. Рюкзак соскользнул с ее плеча и утонул в водовороте света.
Гвен увидела руки Друстана, которые тянулись к ней издалека, но они показались ей странными. Мир словно обрел дополнительные измерения, которые ее сознание не готово было воспринять. Гвен пошевелила пальцами, стараясь привыкнуть к новому состоянию. Ее ладони, запястья, руки стали… другими.
Ей показалось, что она увидела Друстана, кружащегося в водовороте новых пространств, а затем услышала удар. Это было невероятно: она двигалась на сверхзвуковой скорости и чувствовала себя беспомощной, как бабочка, попавшая в торнадо. Ощущение урагана, отрывающего слабые крылышки, было почти физическим.
Ерунда, подумала Гвен. Тот, кто преодолел звуковой барьер, не слышит звукового удара.
Последовала вспышка света, резанувшая по всем чувствам сразу. Гвен потеряла ощущение времени, пространства, она не чувствовала даже своего тела. Белый свет наполнил ее изнутри: она глотала его, дышала им, чувствовала, как свет движется под кожей, заполняя каждую клеточку ее естества, перестраивая ее по какому-то иному принципу. «Предельная скорость, которую набирает парашютист, — холодно напомнил внутренний голос, — в среднем составляет сто сорок восемь — двести километров в час. Звук распространяется со скоростью около трехсот тридцати метров в секунду при высокой влажности воздуха. Вторая космическая скорость, необходимая для преодоления притяжения планеты, равна одиннадцати километрам в секунду. Скорость света — триста тысяч километров в секунду». Мысли спутались. «А вот кошка всегда приземляется на лапы. Сводит кинетический момент к нулю».
Она по-прежнему не ощущала движения, только голова шла кругом. Не было звуков, тишина давила на уши. Гвен не чувствовала своего тела, но и ощущения пустоты не было. Вторая космическая достигнута и превышена, белый свет стал белым холодом, а Гвен оказалась на длинном мосту или в туннеле. У нее не было даже тела, которое инстинкт подстегнул бы страхом.
Белизна исчезла так же внезапно, как и появилась, возникла темнота, плотная и твердая, как кирпичная стена. К счастью, вернулись звуки и образы.
«Или к несчастью», — подумала Гвен. На языке и в горле осел кислотный металлический привкус, было жутко ощущать собственный вес после невесомости.
Гвен подавила тошноту и подняла голову, которая, как теперь казалось, напоминала раздавленный помидор и весила пару тонн.
Вокруг взрывом проступала ночь. Град сыпался на землю, дождь рассеивал плети тумана. Ветер хлестал и выл, срывал с деревьев листья и ломал ветви. Крошки льда больно хлестали по голой коже.
— Друстан! — закричала Гвен.
— Я здесь. — Он шагнул к ней из тумана, поскользнулся на градинах, которые засыпали траву, и упал на колени.
— Друстан, что происходит?
Когда он с трудом поднялся на ноги, Гвен заметила, что его лицо побледнело и осунулось. Проступили морщинки у рта, которых она раньше не замечала. Друстан с ужасом глядел на свои руки. Гвен попыталась рассмотреть, что его так напугало, но ничего не смогла различить из-за тумана.
— Я ошибся в последних символах! — хрипло крикнул он. По его щеке чиркнула огромная градина, оставив кровавую полосу. — Нас занесло слишком далеко. Я думал, что пойду с тобой, но теперь не получится. Прости меня, все должно было быть совсем не так!
— Что? — Вой ветра оглушал, и Гвен со страхом смотрела на МакКелтара.
Ветер разметал ее волосы, пряди лезли в лицо, в глаза, обвивались вокруг шеи. Буря была такой сильной, что от ветра болела кожа. Градины оказались крупными и острыми, голова у Гвен заболела от десятков ударов. Девушка подалась вперед и схватила Друстана за руку. Она чувствовала, как напряглись его мышцы, но при этом рука казалась почти нематериальной. Дело было не в тумане — силуэт Друстана сам стал нечетким, туманным, тающим.
— Что с тобой происходит? — Ей приходилось перекрикивать вой ветра.
— Спаси меня! Спаси мой клан! — закричал он в ответ. — Сохрани мой род!
Его буквально разрывало пополам. Друстан пытался отвечать Гвен и как-то договориться со своим вторым «я», живущим в прошлом, но ничего не получалось. Все силы уходили на то, чтобы шевелить губами и языком. Он разрывался между двумя местами в одном и том же времени, растягивался по измерениям, словно пленка, которую с двух сторон тянут к себе катушки. Но он должен сказать Гвен, что ей делать! Должен объяснить, как действует заклятие, которому он ее научил!
— О чем ты говоришь? Ой! — Огромная градина ударила ее по лбу.
Друстан не ответил. Его тело мерцало, и это пугало Гвен. Ей казалось, что он исчезает и изо всех сил борется с этим. Почти в истерике она бросилась к нему, но ее руки прошли сквозь его тело. Серебристые глаза светились, и горец казался теперь темным колдуном из древних сказок. Он бросил ей свой плед, жестом показав, что она должна сохранить его.
Гвен вцепилась в ткань дрожащими пальцами.
— Слушай! — прокричал Друстан.
Его взгляд стал диким и рассеянным. Он склонил голову, словно прислушиваясь к чему-то, чего Гвен не могла слышать, и уставился куда-то сквозь нее, на то, чего она не могла видеть. Его губы шевельнулись в последний раз:
