Она и до этого была на взводе (чего стоил один только привет от Барского, заставивший ее со стыдом взглянуть на себя как на пошлую и наивную дурочку), а теперь еще всплыл непрошеный гость, не иначе искавший бумагу, чтобы подтереться. Спохватившись, она поняла, что ее записи не так уж безобидны, особенно если уметь читать между строк, а большинство коллег, Соня не сомневалась, умели. Она подставилась, и кто-то не преминул этим воспользоваться — а поскольку не слишком заботился о том, чтобы скрыть следы своего пребывания, значит, чувствовал свое превосходство.
Хуже не придумаешь. Соне столько раз пытались продемонстрировать свое мнимое превосходство разные придурки, что она давно разочаровалась в курятнике, единственным смыслом существования в котором для многих было усесться повыше, чтобы гадить на нижних. Она всю жизнь старалась убежать от этого, а романы были для нее настоящей отдушиной. И вот теперь здесь, кажется, начиналось то же самое…
* * *
Это было вполне в духе Барского (насколько Соня разбиралась в его сущности): назначить встречу в музее и ждать в парке.
Ей оставалось одолеть последнюю четверть пути, когда она заметила его — в безлюдном городе любая фигура сразу бросалась в глаза. Он сидел на скамейке и, увидев ее, приветливо сделал ручкой. Ну прямо добрый старый приятель, решивший искупить грешки молодости на закате жизни. Впрочем, ей показалось, что поначалу он всё-таки был немного удивлен ее появлению. Это не помешало ему выглядеть так, словно он заранее знал и какой дорогой она придет, и что скажет, и на что согласится.
Она сразу дала понять, что с ней этот номер не пройдет. А он и не настаивал. После холодного «здрасте» Соня в упор спросила:
— Чем обязана такому вниманию?
— Ты считаешь, что не заслужила?
— Я много чего заслужила.
— Вот я и хотел… кое-что компенсировать.
— Ладно, начинай.
— Сонечка, почему такой тон? Я тебя чем-то обидел?
Она пожала плечами:
— Нормальный тон. Ты привык к другому?
— Вопрос не в том, к чему я привык, а в том, готова ли ты сотрудничать.
— С тобой?
— Со мной… и не только.
— А кому еще ты сделал столь лестное предложение?
— Тебе первой. Хотя, не скрою, собираюсь привлечь кого-нибудь еще. Соня, здравомыслящие люди объединяются, когда дела плохи.
— У меня всё в порядке.
— Честно говоря, сомневаюсь, но если так, рад за тебя. Возможно, ты еще не в курсе — мы здесь не одни.
— Я знаю. Кроме нас, тут еще восемь человек, не считая охраны на Периметре.
— Я имею в виду не участников проекта и не обслуживающий персонал.
Она уставилась на него пристальным взглядом и сочла, что ему явно показалось мало издевательской шутки с отрывком из ее романа.
— Барский, скажи прямо, зачем тебе это?
— Не твое собачье дело, дорогая, — ответил он очень мягким тоном. Потом тон изменился. — Представь себе, что мы на корабле и посудина тонет. Сейчас не время выяснять, кто зачем купил билет. Если не выберемся отсюда, все пойдем ко дну.
— Ты знаешь, меня это почему-то не пугает.
— Понимаю. Только здесь не клуб самоубийц. Если ты в позе «мне терять нечего», то и говорить не о чем.
— Почему же не о чем… Можем поговорить о том, зачем ты выслал мне кусок моего опуса.
— Я ничего такого не высылал. А когда ты получила?.. Она смотрела на него иронически.
— Полтора часа назад.
— По электронной почте?
— Ага.
Он бросил взгляд на свои часы.
— Извини, если разочарую, но мой компьютер уже три часа как сдох. А с новым эти недоумки что-то не торопятся.
— Что значит «сдох»?
— Это значит сломан. Разбит. Непригоден для использования… И ты выглядишь просто очаровательно, когда делаешь вид, что тебе это не известно.
Она почувствовала, как кровь предательски приливает к щекам.
— Ты считаешь, что я имею к этому отношение?
— А что я должен думать, если это дело рук твоей «креатуры»? Или он действовал по собственному усмотрению?
— Барский, иди к черту. На хрена мне разбивать твой компьютер?
— Чтобы вывести меня из игры хотя бы на несколько часов. Могу назвать еще пару причин.
— Да мне по фигу, в игре ты или нет.
— Сонечка, прелесть моя, я тебя не узнаю. Какая-то базарная речь… Неужели это обстановка повлияла? Или новые друзья?
— Не твое собачье дело… А сообщение я получила с твоего адреса. Так что не еби мне мозги.
Барский долго смотрел на нее со странным выражением. Она не сразу поняла, что это, скорее всего, сожаление.
— Хм, — наконец произнес он. — А ты, оказывается, еще проще, чем я думал. Видимо, придется разжевать… Тебя водит за нос твой здоровяк.
— Хочешь сказать, что это он посылал мне сообщения с твоего компьютера?
— Сообщения? Сколько их было?
— Два.
— Первое действительно от меня — то, что отправлено в шесть с небольшим. Я ушел около семи. Он пробрался в музей в мое отсутствие. Когда я вернулся, всё уже закончилось.
— Ты оставил ящик открытым?
— Какой ящик? — Он очень достоверно изобразил непонимание.
— Мы, кажется, говорили про электронную почту.
— Хм-м, по-моему, да. Но это не важно. Для него взломать ящик не проблема.
Соня рассмеялась.
— Этот болван с трудом отличает компьютер от пишущей машинки.
— Ошибаешься. Этот, как ты выразилась, болван, действительно имеющий не совсем интеллигентную внешность, на самом деле отлично разбирается в предмете. Лучше, чем когда-либо удастся разобраться тебе. И никакой он не Гоша. Его зовут Шварц Александр Маркович. — Произнося это, он неотрывно следил за ее лицом.
Она выглядела немного растерянной — и только.
— Откуда ты знаешь?
— В отличие от тебя я не поленился навести справки.
— И тебе их дали?
— Мне — да. Тебе вряд ли дадут. Это еще одна причина, по которой ты только выиграешь, если примешь мое предложение.
— Ты его видел?
— Кого?
— Шварца, твою мать!
— Соня, давай-ка без вульгарности, я этого не люблю. Твою «креатуру» я не видел — подозреваю, что к счастью для себя, иначе разделил бы участь ноутбука.
— Тогда откуда ты знаешь, что это он? Справку дали?
— Нет, просто взял тебя на понт.
— Ты же не любишь вульгарности.
