— Слэттер, больше некому!
— Нет.
— Если не Слэттер, тогда кто?
— Я думаю… — Он пресекся, замотал головой. — Ник, я не знаю, не знаю!
Я оттолкнул его прочь и зашагал туда, где жил Слэттер, готовый на все.
Стив пошел за мной, переходя на рысь, чтобы не отстать. Мы свернули с Торн-роуд к рядам построенных террасами домов, заполнявших часть города победнее.
— Ник, погоди! Дай мне пять минут на объяснение!
— Не надо. Слэттер уже труп. И покончим с этим.
Впереди на улице женщина провожала дочку в воскресную школу. Застегивала на ней пальто и целовала в губы.
— Стив, отстань! Пусти!
Он вцепился в воротник моей куртки, и единственным способом его стряхнуть было ударить в лицо. И я был готов это сделать. И протолкнуться мимо мамаши, целующей дочку. Единственное, что меня сейчас трогало, — жгучее желание окропить руки кровью Слэттера.
— Ник, ради Бога, остановись и послушай!
— Пусти!
— Слушай! — Стив говорил медленно, стараясь протолкнуть свои слова мне в мозги. — Слушай, что я скажу. Это не Слэттер убил Джона. Слэттер близко к твоему дому не подходил. На самом деле Слэттер почти наверняка уже мертв.
Вот это до меня дошло. Я пялился на Стива, слушая шум крови у себя в ушах.
— Мертв? Какого черта это Слэттер мертв?
— Ник, что-то произошло. Что-то жуткое, безумное. Я не знаю… не могу это сказать.
— Ты что, поехал или что?
Я вывернулся из рук Стива и стоял, глядя на него упор.
— Ник, люди обезумели. Все, как один! Они просто на фиг съехали с катушек ко всем чертям!
— Мне сейчас не до этого. Так что проваливай к такой матери от меня.
— Да не верь ты мне на слово! Посмотри!
Стив мотнул головой в сторону женщины, целующей ребенка.
Я посмотрел и на этот раз увидел все, как было. Она не целовала девочку. Она жрала ее лицо.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Звук истребления
— Этот шум начался утром. Ник, когда ты ушел. Я вышел — и услышал, как люди убивают друг друга.
Пока мы шли по пустой улице, Стив мне рассказал, что с ним было.
— Они не дрались. Люди разбились на две группы. Одни убивали. Других убивали.
— Почему они на нас напали? Ты видел, кто они? Он кивнул, неотрывно глядя перед собой.
— Копы, — сказал я. — Почему когда они нужны, так ни одного нет?
— У меня сосед коп. Сержант из городского участка.
— И он ничего не мог сделать?
— Мог, и много, — кивнул Стив. — Он убивал своих детей.
— И никто не пытался это прекратить?
Стив пожал плечами.
— А ты что сделал?
— Я? — Стив глянул на меня в упор. — Я удрал. Именно так. Ник. Я жалкий трус. Я бежал и тут вижу, как ты идешь по улице к моему дому. Старик, ты в этом не участвовал. Я подумал, что ты из них…
— Господи! Я должен найти родителей. Им надо сказать.
— Не надо, Ник. Вряд ли это удачная мысль.
— Почему, ради всего святого? Им надо рассказать о Джоне. Я не знаю, где они. Я не знаю, не напали ли на них. Или… вообще…
— Ник, я не думаю, что с ними что-нибудь случилось. И не тревожься насчет их поисков. Если то, что я думаю, правда, они тебя сами будут искать.
— Что ты хочешь сказать?
— Ник, мир вокруг нас обезумел. Но в этом безумии есть система.
— Какая система? — Я все еще был оглушен, не мог взять все это в голову. — Что ты несешь?
— Вспомни, что вчера было. Там, на торговой улице.
— Пацана убили.
— Кто убил?
— Его мать…
Мой мозг пытался обработать данные, но я не мог. Сплошное безумие. Бессмысленные образы неслись перед глазами. Джон, похороненный в пирамиде. Девочка возле Церкви Христа. Ее собственная мать, глодающая ее лицо. Опустевшие дороги. Центр города. Такой тихий, что слышна перекличка грачей над головой.
Теперь мы уже не знали, куда идем. Может, мы просто инстинктивно искали какие-нибудь признаки нормы. Это же был город, который мы оба знали семнадцать лет. Знали кажцую лавку, улицу и переулок. И сегодня у него был очень нормальный вид. Нет отбросов на улицах. Машины аккуратно припаркованы у тротуара. Только людей нет.
Мы прошли мимо кафе, где гудел вентилятор. Нормальный, красивый звук. Даже запах теплого масла и лука от предыдущего вечера.
— Что случилось, Стив? Отчего это люди такое делают?
Он пожал плечами, не глядя на меня.
— Ты сказал, что думаешь, будто родители убивают своих детей.
— Главным образом.
— Когда я сказал, что хочу найти родителей… Ты сказал, не беспокойся. Что они наверняка сами меня найдут. Что ты имел в виду?
— Что я имел в виду. Ник? Я имел в виду, что видел матерей и отцов, обычных людей, которых знал всю жизнь, и эти люди убивали своих детей. Рвали их на части. И я это видел. А зачем и почему они так делали — видит Бог, я не знаю.
Подозрение взорвалось у меня в голове динамитом.
— Ты думаешь, это мои родители убили Джона?
— Я думаю… блин, а ну-ка глянь туда!
Я посмотрел туда, куда уставился он.
На Хай-стрит были люди. В данный момент они ничего не делали.
Ничего — только наблюдали за нами. Нас разделяла почти сотня ярдов, и потому я не испугался. Физически в них ничего страшного не было. Группа из тридцати или более прихожан, собравшихся на внеочередное собрание. Детей с ними не было.
Старшие вам скажут, что проведенное в ночных клубах время ничему не учит. Это не так. Вот чему оно учит: начинаешь понимать язык тела. А в семнадцать лет умение понимать язык тела может уберечь целостность вашей морды. Когда кто-то к тебе идет, ты уже инстинктивно понимаешь, то ли ты ему до лампочки, то ли он хочет поздороваться, то ли полезть в драку.
Когда группа жителей Донкастера повернулась к нам, по ним прошла рябь. И отчетливо, как будто это было написано, я прочел эту враждебность — и намерения.
— Сейчас они пойдут на нас, — сказал я.
Стив кивнул.
— Оттуда им нас не достать. Ладно, пойдем.
Мы повернулись.
Откуда взялись эти, я не знаю. Наверное, просочились из переулков. В десяти ярдах нам перегородили дорогу с дюжину мужчин и женщин возраста от двадцати до восьмидесяти с хвостиком — какой-то старикан со слуховым аппаратом и тросточкой. В нормальной ситуации эта группа не привлекла бы внимания.
