— Хелопс сразу за этой грядой. Теперь послушай меня внимательно. Я не должна тебе это говорить. Если узнают, что я тебе это сказала… Не заходите в Хелопс. Обойдите его стороной.
— Но у нас нет пищи и почти не осталось воды, — сказала Маара.
— Ну, не знаю… Не знаю, что посоветовать. Мне от души вас жаль, ребята. Попробуйте купить провизию на северо-восточном рынке. Но в центр не суйтесь!
Фелис сжала губы и нырнула в машину. Небоход поднялся и исчез, едва не царапнув брюхом верхушки скал.
— Да ладно, — махнул рукой Данн. — Я все равно хотел тебе здесь кое-что показать.
И он направился к вершине, откуда открылся вид на Хелопс. Огромен оказался этот город, взглядом не охватить. Темнело, сумерки уже окутывали долину, где с земли вздымались, как будто толкаясь в давке, многоэтажные башни; тревожила взгляд рябь крыш, искрилось множество огней и огоньков.
Лицо Данна особенных эмоций не выражало. Он этот город уже видел. И помнил, что рядом с ним — так говорили люди — находятся руины древних городов.
Для ночлега они взобрались повыше, расположились на плоских скалах, съели остаток хлеба и почти допили воду. Ночь безлунная, над ними лишь звезды, вокруг что-то шуршит и потрескивает, но не драконы и не ящеры. Данн заснул, потом сон сморил и Маару. Он разбудил ее, указывая пальцем на громадного желтого жука, спешно юркнувшего в расщелину.
Солнце еще не взошло, когда они начали спуск в сторону Хелопса.
— Вот здесь где-то, — начал Данн и замолк.
Перед ними возникли какие-то постройки разных очертаний: кубы, шары, цилиндры, все с круглыми окнами, все из какого-то зеленоватого или коричневатого металла, иногда двухэтажные с наружными лестницами, но чаще одноэтажные. Подойдя поближе, они уловили в стенах свои отражения. Металл без единой царапинки, как новый. Воздух внутри застоявшийся, неприятный, оба с облегчением вышли обратно, в жару. Маара вытащила из своего мешка тунику скальных людей, поднесла ее к стене.
— Смотри.
Тех же людей работа. Дома, одежда, тазы, ведра… Сверху пекло солнце, но к стенам можно было спокойно прижать ладонь без риска обжечься, металл лишь вяло обогревал руку. Странные постройки тянулись на милю или больше вдоль горной гряды.
— Когда это все построили?
— Говорят, три тысячи лет назад.
— И что за люди здесь жили?
— Кости находили. Они выбрасывали своих покойников на корм зверью. Кости старые, рассыпались, но можно понять, что были они выше нас. Головы большие, руки длинные, ступни здоровенные.
Оба они почему-то расстроились, даже разозлились.
— Как они такое придумали! — воскликнула Маара и ударила в стену кулаком. Тут же нагнулась, подняла камень и с силой запустила туда же. Глухой удар… собственно, удара-то и не слышно, в основном игра воображения — и ни царапины.
— Кто ж его знает, — пожал плечами Данн.
— Никто…
— Никто. Умные они были. Много знали.
— И хорошо, что умерли. Так им и надо!.. Так и надо, так и надо, так и надо! — завопила вне себя Маара.
Данн смерил ее критическим взглядом.
— Ну что ж, ты поправляешься. Когда я тебя увидел там, у водной ямы, ты так глотку драть не могла. Едва рот разевала, как рыбина. — Он улыбнулся, и Маара засмеялась. У нее как будто гора с плеч свалилась. Все, покончено с этой коричневой чумой, с этим безобразием!
— Чудовища! Чудовища здесь жили, — подвела итог Маара. — Как это можно, сам подумай, — жить в домах, которые не меняются, носить одежду, которая не изнашивается! — Она в сердцах со всей силы ударила ногой в стену дома, так что длиннющий ноготь большого пальца ноги непременно оцарапал бы металл, если бы его можно было хоть чем-то оцарапать. Ей вспомнились руины древних возле скальной деревни, щедро жертвовавшие себя времени, позволявшие потомкам, скальным людям, использовать камень прошлого для своих построек.
Она присела, подобрала сухую веточку.
— Данн, расскажи о числах. Хочу узнать, что такое три тысячи.
Она припечатала к пыли обе ладони с растопыренными пальцами, добавила ступни. Данн опустился коленями в пыль напротив, написал: «10, 20», — глядя на сестру, убеждаясь, что она поняла. Затем продолжил, произнося названия чисел: «30, 40, 50, 60, 70, 80, 90, 100». Снова посмотрел на Маару.
— Да, сто, — повторила она. Это она поняла, хотя и не усвоила странных знаков, которые Данн чертил в пыли. И могла узнать больше от маленького братика, который так много знал.
Данн сделал в пыли десять отметин на некотором расстоянии одна от другой. Под каждой из отметин прочертил по десять полосок; под каждой из полосок еще по десять.
— Тысяча, — провозгласил он, давая Мааре время усвоить.
Как хорошо, как приятно узнавать от него новое! Как приятно ему обучать сестру! Они наедине, снова лишь друг с другом, им хорошо, им не угрожает никакая опасность… но тут оба заметили потные лица друг друга и вспомнили, что воды-то почти не осталось, а они хотят пить.
Они поднялись.
— Где ты учился?
— В школу ходил в Маджабе.
— В школу? — удивилась Маара.
— Днем работал, вечером в школу… Учился…
— Много еще знаешь?
— Да нет, где там…
Они взобрались на скальный уступ, с которого открывался вид на город. При свете дня можно было разглядеть то, что невозможно было заметить в сумерки. Ясно воспринимался сверху план города. Сразу бросалось в глаза, что с севера, юга, востока и запада четыре дороги вели в центр, упираясь в громадное, подавляющее все вокруг черное здание. Дороги прямые, широкие, вымощены каким-то гладким темным камнем. И совершенно пустые, ни души, никакого на них движения. В центре при здании-гиганте четыре квартала, заполненных постройками поменьше, но тоже весьма внушительными, по шесть на квартал. Мрачные дома, угрожающие; окна, блестящие ножевым пронзительным блеском… И там ни движения. Весь центр окружает дорога, похожая на четыре главные, но поуже. А далее от центра начинается во все стороны необъятная пестрота строений, садов, дворов всевозможнейших очертаний и цветов. Деревья растут и вдоль улиц, вялые, но зеленые. На улицах много народу, снуют повозки. Рынок… и не один, в разных частях города.
— Этот город строили как первый в стране.
— В Ифрике?
— Нет, в этой стране. Большая страна, на юге от Маджаба и далеко на север. Самая большая в этой части Ифрика. За неделю не пройдешь.
Маара впервые в жизни услыхала о стране. До этого приходилось слышать лишь о городах и деревнях.
— Что за люди тут живут?
— Кто их знает… Я днем здесь не светился. Вмиг сцапают.
6
Они начали спуск по склону, по меловому песку, в который давным-давно люди, жившие в домах, похожих на тазы и кастрюли, выбрасывали своих мертвецов. Костей незаметно. Может, занесло песком. Да этот песок и есть истолченные временем кости. Ветер быстро покрыл их мучнистой пеленой, они смеялись над призрачным обличьем друг друга, скользили вниз по склону, который становился все круче, заставив наконец поискать обходного пути. Отклонившись от маршрута, брат и сестра нежданно-негаданно оказались на берегу ручья, который когда-то был рекой, но еще не иссяк, еще сочился откуда-то, питая влагой береговую траву и деревья. Чистая, прозрачная вода. Оба завопили, содрали с себя рубахи… и замерли, опомнившись. А водные драконы? А жалохвосты? Змеи? Данн потыкал в воду палкой, но дна не достал. Они прошли по берегу до песчаной отмели, где просматривалось дно. Данн потыкал в дно и здесь, отбросил шест, и они сиганули в воду, опустились на донный песок, лежали, впитывая воду всем телом. Затем Данн полез в мешок и вытащил кусочек настоящего мыла, и они вымылись с мылом, покрывая воду пузырями и пеной, измылив весь кусочек без остатка.
