— К сожалению, не у всех махонди. Не у нас, — проворчала Кандас.
— А почему?
— Не забывай, мы уже давно рабы. Твоя семья ведь никогда не была в рабстве.
Маара сделала над собой усилие и спросила:
— Вы знаете, что случилось с моими родителями?
— Их убили в ту же ночь, когда спасли вас.
— Откуда вы знаете?
— Горда был здесь. Он и рассказал.
— Он жив? Где он?
— Он поднял восстание против Хадрона. Дурацкое восстание, непродуманное, неподготовленное. Его убили и людей его перебили.
— Это значит, что вы не знали о восстании… Нет, это невозможно. Вы знали, но не одобряли.
— Мы предпочитаем идти иным путем, — сказал Мерикс. — Менее шумным.
Маара думала о той ночи, о доброте Горды.
— Извините, — прошептала она. — Он ведь спас нам жизнь.
— Да, конечно, — вздохнула Кандас. И тут же, когда Маара совершенно этого не ожидала, спросила: — Как тебя зовут?
Ей казалось, что настоящее имя тут же всплывет на ее языке, здесь, среди друзей, на собрании общины, но лицо Горды всплыло перед нею. «Маара. Тебя зовут Маара…»
— Маара, — ответила она. Все закивали и заулыбались. — Но мое настоящее имя! Вы знаете его?
— Лучше тебе его не знать, — ответила Кандас. — Кто знает, что известно хадронам… Что они у Горды выведали, прежде чем убить его.
— Может быть, однажды я снова смогу вспомнить свое настоящее имя.
— Будем надеяться. У махонди неплохие шансы в один прекрасный день завладеть этой страной. Хотя и не все так думают.
Тем самым следующий ответ Маары на вопрос «Что ты видела?» упразднялся. «Я видела будущее, — думала она. — Но они мне не поверят».
Вместо этого она сказала:
— Я видела жука там, наверху. Они и в Хелопс забегают?
— Да, и мы их бьем, — ответил Мерикс. — Некоторые считают, что жуки живут в туннелях. Горда видел их там. Он использовал туннели как базу для восстания.
— Где он брал воду? — спросила Маара.
— Хороший вопрос, умница, — похвалил Мерикс. — Водоснабжение башен давно отрезано, но сочувствующие, жившие рядом, снабжали Горду водой.
— Может быть, Данн в башнях? Живет там кто-нибудь?
— Вряд ли, — сказала Кандас. Значит, вопрос о Данне они обсуждали.
— Если он там, то долго не протянет.
— Вы посылали туда рабов?
— Послушай, Маара, мы стараемся не привлекать к себе лишнего внимания, — тихо, но строго заговорил Мерикс. — Не забывай, что мы рабы. За проникновение в район башен грозит смертная казнь. Мы ведем себя тихо, облегчаем жизнь хадронам, за это нас и терпят.
— Не усложняй нам жизнь, Маара, — добавила Кандас. — Ты ведь туда собираешься, в башни? Оставь эти мысли, пожалуйста.
На этом встреча завершилась.
7
Маару можно было видеть с Мериксом на полях, с Юбой в суде, она помогала Кандас с организацией снабжения рабов продовольствием, часто проводила время с Орфной. Однажды Юба захватил ее с собой на инспекцию внешних постов, и они посетили тот участок, на котором Маару с Данном схватила городская стража. Как она и подозревала, офицер на посту оказался другом махонди, и все, о чем там говорилось, можно было понимать двояко.
— Эти хадроны, которые нам друзья, — обратилась Маара к Юбе на обратном пути, — чего они от нас ожидают?
— Хороший вопрос. Видишь ли, им стыдно… То есть молодым стыдно за своих дегенеративных вождей. Молодые надеются восстановить Хадрон таким, каким он был когда-то прежде. А был он, надо признать, процветающим и мудро управляемым государством. Сейчас в это трудно поверить. Хотя мы и стараемся направить течение событий по верному руслу.
Тем временем всех ожидало потрясающее известие: Кайра понесла! Отец ребенка — младший сын Кандас Йан. Все как-то повеселели, и женщины, и мужчины. Маара замечала это, общаясь с Юбой и Мериксом.
Кайра объявила радостную новость на собрании общины, где ее тут же принялись обнимать, целовать, поздравлять. Поздравляли и Йана, который как-то жался и мялся, как будто стесняясь.
Но вскоре случился выкидыш. Кайра заперлась в отдельной комнате, никого не хотела видеть, даже Иду, которая все время рыдала и так горевала, что озабоченная Орфна старалась не отходить от нее ни на шаг и ночевала в ее комнате.
Кайра пригласила к себе Маару, и та застала страдалицу сидящей у окна прохладной удобной комнаты и томно обмахивающейся небольшим изящным веером, уменьшенной копией веера Иды. Что-то не похоже было, что она особенно сильно переживала. Кайре вообще была свойственна свободная, даже несколько нагловатая манера поведения. К жизни в Хелопсе она относилась скептически, считая, что город обречен. Ребенка для Иды она согласилась родить в обмен на обещание той устроить ее отъезд на север — младенец должен был остаться с Идой. И она решила узнать у Маары все насчет путешествий, связанных с ними тягот и опасностей.
Чуть позже Ида тоже послала за Маарой и принялась умолять ее родить для нее ребеночка.
— Почему ты думаешь, что, если я рожу, то отдам тебе ребенка?
— Но ведь ему со мной будет лучше! Я создам ему такие условия! Подумай, Маара. Смотри-ка, ты уже вполне поправилась, отлично выглядишь.
У Маары действительно снова появилась грудь, но кровотечение все еще не восстановилось. Кандас проявляла к ней повышенное внимание и просила сообщить о появлении крови.
— И я сразу должна буду родить? — спросила ее Маара.
— Ты могла бы заметить, что мы никогда никого ни к чему не принуждаем.
— Но все хотели бы, чтобы я родила?
— Ты так говоришь, как будто это простое дело. Конечно, мы хотели бы, чтобы ты попыталась родить.
* * *
И вот очередное собрание общины. Кайра встала, собираясь заговорить.
Но Йан ее опередил.
— Кайра, прежде, чем ты начнешь, — нет. Я не хочу больше пытаться. У тебя сплошные выкидыши. И у Иды от меня все время выкидыши.
— И от меня тоже, — подхватил его брат. — Надеешься, ждешь, волнуешься — и опять неудача. Это тяжело переносить. Три наших девушки от меня выкинули.
— Больно вы оба мне нужны, — сказала Кайра. — Мне все эти неудачные беременности еще неприятней, чем вам, неужели не ясно. Я хочу напомнить о старом законе. Его никто не отменял.
Этот закон разрешал при общем взаимном согласии мужчинам иметь двух жен, а женщинам двух мужей. Закон этот приняли, когда заметно упала рождаемость и возросло число неудачных беременностей. Соображения нравственности откорректировались в угоду необходимости. Сначала это нововведение, казалось, подействовало, но затем выяснилось, что улучшение ситуации носило лишь временный характер. Закон вызывал много споров и в быту, и во властных сферах, но затем о нем практически забыли.
