— Да нет, Гриот должен беспокоиться! — крикнул Данн с кровати, где он лежал вытянувшись.
Гриот сказал:
— Я прослежу за тем, чтобы Тамар сюда не заходила.
— Я хочу, чтобы ко мне пришел Рафф, — заявил Данн. — Мне нужен мой друг.
— Господин, — сказал Али, — Рафф сейчас с Тамар.
Но Данн лишь молча смотрел на него. Тогда Али вышел и вскоре вернулся с Раффом. Данн схватил снежного пса, зарылся лицом в густой мех, обнял его за шею. Гриот захлопнул дверь, оставляя их вдвоем, и чуть не столкнулся с Тамар и Али.
— Не плачь, малышка, — говорил Али. — Пусть Данн немного побудет со своим старым другом.
— Я не плачу, — ответила Тамар. Она прислушивалась к лаю Раффа и голосу Данна, который разговаривал с псом.
— Пойдем-ка отсюда. Давай выучим с тобой что-нибудь новое. То-то удивится Данн, когда выздоровеет.
Гриот смотрел, как Али уводит ребенка к одному из старых музеев. В нем Тамар еще не бывала. Али нашел там машины, предназначение которых ему было непонятно. А Тамар иногда выдвигала гениальные идеи.
Внутри зала были расставлены огромные строительные машины, давным-давно сломанные или разрушившиеся от старости.
Али остановился перед одной из них, напоминающей гигантского кузнечика. Тамар, все еще борющаяся со слезами, встала рядом с ним. Али положил руку ей на плечо и спросил:
— Ну, Тамар, как ты думаешь, для чего была сделана эта машина?
Девочка произнесла безутешным голоском, в котором, однако, уже не было рыданий:
— Если это модель, а не настоящая машина, то сделать ее было не проще, чем настоящую, из металла.
Действительно, тяжелые деревянные шары висели на цепях, тоже выточенных из дерева.
— Да, похоже, древние люди очень хотели, чтобы мы увидели точные копии того, что у них было, — согласился Али. — Что ж, тогда давай представим, что эта машина сделана… из чего? Думаю, ты права, она, должно быть, была железная.
— Потому что главное здесь — эти тяжелые шары. Если бы их сделали из железа, то они давно бы заржавели, ведь тут так сыро, Али.
— Но здесь не всегда было сыро.
— Если эти шары упадут на что-нибудь, то все переломают. Может, для этого их и сделали? Чтобы ломать, например, каменные глыбы?
— Возможно. Да. Это было бы очень полезно.
— Или их можно было бросать на дома врагов.
— Да, такой шар сломал бы и большой дом.
— Да. — Ее голос снова задрожал.
— Тамар, а хочешь, мы с тобой выучим еще несколько слов на языке тундры? Или какое-нибудь сложное слово из махонди?
— Нет, не надо, Али. Давай лучше еще посмотрим на машины. Я буду смотреть и смотреть, пока не запомню их все до единой, а потом ты можешь задавать мне вопросы.
Ее голос прервался. Тамар всхлипнула, но быстро справилась с собой. И она настояла на том, чтобы осмотреть еще шесть загадочных машин.
— Ну вот, теперь эти машины навсегда останутся в моей голове. И даже если они утонут в болоте, я все равно буду помнить о них.
— А они уже очень скоро утонут — смотри.
В дальнем конце здания две крайние машины стояли в воде.
— Я устала, — сказала Тамар. — Можно мне навестить Данна?
— Думаю, будет лучше пока не ходить к нему, — ответил Али.
Тамар не спорила, но при виде ее погрустневшего личика Али снова обнял девочку. Они вернулись в большой зал, где за столами работали писцы. Там у учителя и его прилежной ученицы было свое местечко — несколько подушек и одеял у одной из колонн.
— Когда придет вечер, Раффу надо будет идти гулять, — напомнила Тамар. — Можно мне выгулять его?
— Думаю, можно.
Когда появился Гриот, они спросили у него на это разрешения, и он согласился.
— А что случилось с Данном? — спросила Тамар.
Гриот присел около нее на корточки и, оказавшись на одном уровне с девочкой, произнес то, что репетировал специально для такого случая:
— Тамар, я прошу тебя не волноваться. Я уже видел Данна в таком состоянии. Он справится. Ты слышала о болотной лихорадке? Она приходит и уходит. Ну вот, а у Данна болезнь головы, и она тоже приходит и уходит.
— Это мак? — спросила она. — Я знаю про мак.
— Мне кажется, что дело не в маке. Мак у него был, но очень недолго. И к тому же я забрал у Данна весь мак. Видишь ли, он сильно грустит. А когда такой человек, как Данн, грустит, его лучше оставить одного. Я приведу тебе Раффа.
Вскоре из комнаты Данна выскочил Рафф. Он увидел Тамар, радостно залаял и стал прыгать вокруг нее. От отравления не осталось и следа.
Тамар и снежный пес побегали и поиграли между строениями Центра, а затем девочка отвела Раффа обратно, проводив до двери в комнату Данна.
Малышка постояла, обняв пса за шею, уткнувшись, как она любила, головой в белую шерсть, и все-таки заплакала. Али и Гриот, стоявшие рядом, беспомощно смотрели на нее. Потом Тамар отошла в сторону, и Гриот открыл дверь. Рафф прошел внутрь, попрощавшись с Тамар долгим взглядом и негромко гавкнув. Из комнаты раздался приветственный оклик Данна, и пес трусцой побежал к нему. Лай и голос Данна. Поскуливание и человеческий голос.
Тамар, давно уже миновавшая возраст, когда можно было позволить себе сунуть палец в рот, вновь вспомнила про эту привычку. Али поднял ее на руки и отнес в большой зал, где посадил на подушки.
— Бедная моя малышка, — проговорил он. Затем перевел взгляд на Гриота: — Мы слишком многого от нее требуем. Слишком многого.
— Да, это так. И к тому же придется запретить Тамар выходить за пределы Центра. Сегодня на дороге видели людей Джосса. Там все было черным-черно от их одеял.
И с тех пор Тамар бегала со снежным псом только возле зданий. Она играла с ним каждый день, утром и вечером. Рафф выходил к девочке, и они горячо приветствовали друг друга. Но потом ему приходилось уйти — он хотел уйти, потому что любил Данна. Но Рафф любил и Тамар и хотел быть с ней.
— Возможно, мы слишком многого требуем и от Раффа, — заметил как-то Али. — Он выглядит больным и в последнее время плохо ест.
— Скоро Данн поправится, — ответил Гриот. — Я уверен, скоро он поправится.
Али по-прежнему каждый день садился вместе с Тамар на подушки в большом зале, и они занимались. Из девочки получилась ученица, о какой мог мечтать любой учитель, так велико было ее желание учиться. Она была как маленькое пламя, жадно бросающееся на все, что сказано или написано. Во время занятий малышка не сводила с Али глаз, слушала его всем своим существом.
— Данн похвалит меня, когда я скажу ему, что знаю это, — часто говорила она. И вновь возвращалась к терзавшей ее мысли: — И тогда он снова меня полюбит.
