Янссен обернулся через плечо и понял, что его преследуют. Он побежал еще быстрее и исчез за углом. Алексей мчался что было сил, и сердце его в груди отчаянно колотилось. Он завернул за тот же угол и увидел, что датчанин идет на него с ножом в руке.
Алексей среагировал с быстротой молнии, поэтому, когда Баард сделал выпад вперед, он отскочил в сторону и уклонился от удара, нацеленного ему в спину. Нож вонзился ему в плечо. Рыча от боли, Алексей схватил противника в охапку и повалил на землю. Придавив его весом собственного тела, он стал душить его.
— Ты хотел надругаться над моей женой, чертов ублюдок!
Алексей не был убийцей, но этот подонок заслуживал смерти, и он очень хотел отправить его к праотцам.
— Не делай этого! — вскричала Элис, подбегая к ним. — Пожалуйста, Алекси, ради меня, ради нас!
Глаза Янссена вылезли из орбит. Но тут Алексей одумался, решив, что не стоит начинать будущее с убийства. Ему и так многое придется компенсировать.
В эту минуту появился Готье с ружьем, и Алексей выпустил Янссена, постанывая от боли, огнем прожигающей его плечо. Элис помогла ему подняться, а француз удерживал Янссена под прицелом.
Элис обняла мужа:
— Ты ранен. Он ударил тебя ножом!
Подоспевшая к ним Лорейн протянула свой носовой платок, который Элис прижала к плечу Алексея.
— Всего лишь треклятая царапина на коже, — сказал он и посмотрел на Готье. — Свяжите его. Он отправляется в Кейп-Кост, где будет осужден за пиратство в открытом море, а также за похищение моей жены. Мое слово против его — а вас я защищу от любых обвинений.
Готье облегченно вздохнул:
— Благодарю вас, монсеньор.
Элис обняла мужа:
— Спасибо.
Алексей крепко обнял жену в ответ, чувствуя, что поступает правильно.
Находясь в личной каюте Алексея, Элис наблюдала за тем, как он благодарит хирурга и провожает его до двери. Никогда прежде ей не доводилось бывать на борту «Кокетки», и уж тем более в каюте капитана, и теперь она дивилась ее практичной обстановке. Она сидела на краю постели, представлявшей собой простую койку, застеленную дорогим покрывалом. Над ней имелся вмонтированный в стену книжный шкаф. На полу лежал красивый восточный ковер, а посередине небольшой комнаты стоял обеденный стол с четырьмя стульями, явно изготовленными в Испании. У иллюминатора разместился массивный письменный стол с искусной резьбой, заваленный морскими картами.
Закрыв дверь каюты, Алексей повернулся к Элис. Он был обнажен по пояс. Доктор обработал его рану йодом, зашил ее и наложил повязку. Пока длилась эта процедура, Алексей лежал весь зеленый, и Элис считала, что никакое количество бренди не сможет приглушить испытываемую им боль, когда игла хирурга протыкала его кожу. Элис с радостью подержала бы его за руку, но он, будто догадавшись о ее намерениях, бросил на нее взгляд, запрещающий это делать. Тогда Элис обхватила руками саму себя.
Она свободна. Кошмар последних нескольких месяцев закончился, и муж любит ее — похоже, он любил ее всегда.
Алексей медленно улыбнулся ей:
— Поверить не могу, что ты здесь.
Дрожа всем телом, она принялась рассматривать его в открытую. Грудь его при дыхании поднималась и опускалась, под кожей перекатывались мышцы. Собственное тело Элис не могло не реагировать на столь открытое проявление мужественности. Она находится на его корабле с ним, и она больше не пленница. И они любят друг друга…
— Я никогда не теряла веры в то, что ты отыщешь меня. — На глаза ее навернулись слезы. — Мы наконец-то вместе.
Перехватив взгляд мужа, Элис думала не столько о своем похищении, сколько об их шестилетней разлуке.
Он смотрел на нее не мигая.
— Да, мы вместе. — Алексей замолчал и замер на месте. Лишь грудь его ритмично вздымалась и опускалась. — Я был напуган. Нет, не так. Я пребывал в ужасе, да, в ужасе оттого, что не сумею найти тебя — и что тебе причинят боль.
— Я очень удачлива.
— Только ты можешь такое сказать.
Он сделал шаг вперед, сократив расстояние между ними. Сердце Элис на мгновение замерло в груди. Внезапно все ее желания свелись к одному — оказаться в объятиях мужа и раствориться в страсти, которой и была их любовь. Но преодолели ли они страшную вражду шести последних лет? Алексей признался ей в любви и простил, но он еще не знает всей правды.
Он сел подле нее и взял ее за руку. Выражение лица его оставалось очень серьезным.
— Ты уверена, что самое страшное, что случилось вчера, — это когда Янссен ударил тебя? Ты можешь во всем мне признаться, Элис.
Элис кивнула:
— Со мной обходились очень уважительно, Алекси, все время. Было ужасно оказаться запертой в крошечной обшарпанной комнатушке, но каждый вечер я ужинала в компании Лорана, а еще мне давали книги для чтения и разрешали писать письма. А в конце Готье защитил меня от Янссена. Мы правильно поступили, что предали датчанина правосудию, а Лорана отпустили восвояси, достойно наградив.
Янссена передали в руки британских властей, маленький эсминец которых бросил якорь в бухте во второй половине дня. Готье уже покинул город, обогатившись гораздо больше, чем рассчитывал. «Кокетка» же отправится в обратный путь завтра на рассвете, и Элис со своей горничной будут занимать капитанскую каюту. Нынешнюю ночь Лорейн проведет в лучшем отеле в Видэ под охраной одного из молодых офицеров Алексея.
Он крепче сжал ее руку:
— Поверить не могу, что тебе пришлось столько выстрадать. У меня в голове не укладывается, что я сам позволил тебе оказаться в подобном положении. — Он обнял ее. — Какая же ты сильная — и храбрая! Ты сидишь здесь сейчас совершенно спокойная, вспоминая выпавшие на твою долю суровые испытания, в то время как другие женщины бились бы в истерике.
— Я не похожа на других, Алекси, — мягко возразила она и замолчала.
Бесстрашию она научилась давным-давно. Ей хотелось заняться с мужем любовью, но прежде они должны прояснить все имеющиеся между ними недоразумения.
— Ты снова винишь себя, хотя вина должна пасть на окружение. Я позволила тебе верить, что мы с Блэром любовники, хотя и понимала в душе, что тебя это сильно огорчит. В случившемся нет твоей вины.
Он уронил руки и некоторое время молча смотрел на жену. Затем, будто прочтя ее мысли, произнес:
— Тебе ужасно трудно пришлось, не так ли? Я бросил тебя, и ты была вынуждена притворяться, что брак твой счастливый. Да еще эти постоянные сплетни за спиной. Но ты никогда не сдавалась.
Элис схватила его руку и прижала к своей груди:
— Да, мне было очень нелегко. Я жила в постоянной лжи, и мне приходилось делать вид, что жизнь моя именно такая, о какой я мечтала. Это было так унизительно, Алекси! Все, что у меня осталось, — это гордость и чувство собственного достоинства.
