— Зубы? — Егор насмешливо прищурился. — А где все остальное?
— Остальное я нашинковал мечом, будто капусту, — в тон ему ответил отрок. — Кусков сто получилось, не меньше.
Волчок улыбнулся бесхитростному хвастовству мальчишки. А тот вздохнул и вдруг заявил:
— Жаль, что у нас нет с собой рабов. Было бы неплохо, если бы они тащили на своих спинах провиант.
— По-твоему, это нормально, когда одни люди делают рабами других? — спросил Егор.
— Конечно, — ответил отрок.
— Но ведь те, кого ты называешь рабами, такие же люди, как ты.
Альвир посмотрел на Егора удивленно.
— Ты говоришь странные вещи, Вульфгар. Бог Хеймдалль по очереди посетил три дома в Мидгарде, и рожденные от него пригожие дети становились конунгами, крепыши — крестьянами, а уродцы — рабами. Это всем известно.
— Не все предания старины справедливы и правильны, Альвир.
— Разве?
— Одну и ту же историю люди пересказывают из поколения в поколение и невольно привносят в нее что-то от себя. А что касается рабов и хозяев… Все мы отличаемся друг от друга: кто-то умом, кто-то силой, кто-то хитростью. Но Бог не смотрит на эти различия. Взгляд его становится благосклонным, когда он отмечает в человеке доброту и любовь. Доброта и любовь — вот что имеет истинную ценность.
Альвир хмуро помолчал, потом осторожно уточнил:
— Прости, но о каком из богов ты говоришь?
— Бог один, — сказал на это Егор.
— Бог Один? — Молодой викинг облегченно улыбнулся. — Слава Одину! А я уж подумал, что ты перешел в ромейскую веру.
Поскрипывая снежком, подошел десятник Олаф.
— Альвир, поди погуляй, — приказал он парню.
Отрок нехотя подчинился. Как только он отошел, Олаф взглянул на Егора и спросил:
— Можно задать тебе вопрос, Вульфгар?
— Валяй, задавай, — разрешил Егор, ковыряя щепкой в зубах.
Олаф пару секунд колебался, а затем сказал, глядя Волчку в глаза:
— Я видел, как ты дрался. Тролль, которому ты прокусил руку, был вдвое крупнее тебя.
— И что с того? — небрежно проговорил Волчок.
Несколько секунд десятник молчал, а затем спросил, понизив голос:
— Я хочу знать, не демон ли ты?
— Ты прав, — спокойно ответил Егор. — Я демон. — Потом посмотрел на викинга снизу вверх и добавил: — Но не самый злобный из них.
Взгляд Олафа похолодел.
— Я не верю демонам, — отчеканил он, глядя на Егора неприязненным, презрительным взглядом.
— Правда?
Внезапно Егор почувствовал, как в душе у него шевельнулся зверь.
— Не советую тебе так на меня смотреть, Олаф, — сказал он викингу тихим, леденящим голосом. — Последнего, кто так смотрел, я отправил на тот свет.
Еще несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Олаф отвел взгляд первым.
— Мы по-прежнему вместе, приятель, — миролюбиво сказал ему Волчок. — Помни об этом, когда будешь идти у меня за спиной.
— Я буду это помнить, — процедил сквозь зубы Олаф. — До тех пор, пока кольцо Одина не попадет к нам в руки.
— А потом? — прищурился Волчок.
— А потом я заберу кольцо и убью тебя, — сказал Олаф.
— Договорились, — кивнул Егор. — Надеюсь, ты позволишь мне защищать свою жизнь и не нанесешь смертельный удар исподтишка?
— Это будет честный поединок, — торжественно произнес Олаф.
— Ну, тогда считай, что мы договорились. Иди отдыхай, десятник.
Вскоре отряд двинулся дальше. Егор то и дело сверялся с костяным компасом. Стрелка по-прежнему указывала строго на север.
Миновав за пару часов горный перевал, викинги снова спустились на равнину. Почва здесь была болотистая, деревья — черные, мокрые и гнилые, однако туман окончательно рассеялся, солнце выглянуло из белой завесы туч, и на душе у воинов стало чуть повеселее.
К вечеру отряд Волчка добрался до сухого ельника. В яме под одним из деревьев скопилась дождевая вода. Она была мутная и грязная, но лучшей тут не удалось бы найти, и викинги с удовольствием напились и умылись.
Заходящее солнце коснулось вершин деревьев, и Егор с Олафом рассудили, что дальше сегодня идти не стоит и пора дать уставшим ратникам время на хороший отдых.
Переночевали комфортно — зеленовато-рыжий мох под елями, как обычно, был густой и мягкий, в вершинах ласково шумел ветер. К утру, правда, стало прохладнее, огня пришлось развести побольше.
После завтрака десятник Олаф подошел к Егору, присел рядом с ним на бревно и сказал:
— Впереди земля кельтов.
— Тебе приходилось с ними сражаться? — спросил Волчок.
Чернобородый викинг покачал головой:
— Нет. Но моему отцу приходилось. Он рассказывал, что кельты — свирепые и храбрые воины. Они раскрашивают волосы и лица в белый цвет. А еще — приторачивают к седлам отрубленные головы врагов. Это у них вроде украшения.
— Не хотел бы я, чтобы моя голова болталась на чьем-нибудь седле, — пробасил сидевший поблизости Торт.
Олаф посмотрел на него и насмешливо произнес:
— Твоя белая голова слишком сильно выделяется, Торгрим. Будь я вождем кельтов, я бы дорого заплатил за такой редкий трофей.
— Береги голову, друг! — весело крикнул кто-то из викингов.
— Только не вздумай закапывать ее в песок, иначе они примут за голову твой зад и срежут его под корень! — со смехом крикнул другой.
Викинги засмеялись. Несколько секунд Торт хмурился, но потом не выдержал — расплылся в улыбке и присоединил свой басовитый смех к дружному хохоту друзей.
Когда двинулись в путь, Торт нагнал Егора, некоторое время шел рядом, поглядывая на него, а потом вдруг сказал:
— Волчок, я должен тебе кое в чем признаться.
— В чем? — спросил Егор, не поворачивая головы.
Гигант слегка замялся, помолчал пару секунд, решаясь, а потом тихо произнес:
— У меня железный штырь.
— Правда? — Егор улыбнулся. — Девчонки, наверное, в восторге?
Торт слегка опешил, потом покраснел и смущенно пробубнил:
— Я не в этом смысле. Штырь у меня в голове!
— Тоже нормально, — одобрил Егор. — У большинства людей там нет ничего, кроме мусора.
— Ты не считаешь меня сумасшедшим?
— Нет. А должен?
Торт пожал плечами и удрученно проговорил:
— Не знаю. Иногда мне кажется, что он там зудит. И тогда мне хочется снять черепную крышку и почесать себе мозги. А иногда мне по-настоящему сносит башню, понимаешь?
