«Осталось немного! — мысленно проворчал воин. — Завтра точно буду кушать свежатину». Огневик немного передохнул, продолжил путь. Но не успел разогнаться, как оказался на вершине небольшого скалистого уступа. Солнце зависло над самыми кронами подобно красному глазу гигантского существа. Рассеянный свет выхватывал из полумрака силуэты изб и сараев, каких-то построек. Пахло дымом, раздавался размеренный стук топора.
Деревня лежала в низине, у самого леса. Очень маленькая, в полтора десятка домов. Избы выглядели плоховато. Покосившиеся, темные от непогоды и времени. Многие напоминали обыкновенные охотничьи землянки. Окна — подслеповатые дырки, затянутые бычьими пузырями, двери из связанных суковатых палок. На единственной улочке виднелись пешеходы. Люди расчищали снег, таскали дрова…
Гар едва не вскрикнул от радости. Человеческое поселение означало скорый ужин. Как бы ни бедна была деревенька, сухарь и кусок вяленой оленины должны найтись. Но та же интуиция, которая спасала много раз, не позволила Витару броситься по откосу. А чувство опасности заставило присмотреться внимательнее… Жители деревни сначала показались нищими. Одеты в лохмотья, измазаны в грязи. Многие выглядели больными и слабыми. Речь, которую уловил огневик, явно отличалась от привычной с детства. Диалект тот же, но слова гортаннее. Скифрцы.
После некоторых колебаний Оглобля решил обогнуть деревню. Проблемы никому не нужны, а местные могли поднять тревогу. Гар поднялся и как можно тише двинулся сквозь кусты. Осмотрелся, выглянул из-за деревьев. Поспешно развернулся и двинулся по едва заметной тропе…
Под ногами успокаивающе скрипел снег. Легкий ветерок носил ледяную пыль, колыхал ветви и сухие травинки. Повсюду высились черные стволы деревьев. Алые лучи заходящего солнца проникали сквозь кроны, окрашивали сугробы в цвет крови. Слышались шуршание, тихое поскрипывание и сонный посвист птиц. Пахло талым снегом и отсыревшим мхом. Дорога… а если точнее, обычная тропа, тянулась вдаль. Извивалась как змейка, пряталась за рощицами и в оврагах.
Помимо воли Витар задумался о собственном положении. Возвращаться в Свободные Земли почему-то не хотелось. По крайней мере, пока. Слишком уж много проблем там ждало. Огневик знал, что едва шагнет в родную деревню, и самые близкие друзья-соседи с радостью ринутся докладывать в местный Совет. Дальше арест, сырой каземат, быстрый суд и не менее молниеносная кара. Назад путь закрыт. А впереди то же самое. Для империи любой огневик — лютый враг. И попадись воин в руки рыцарей или простых ратников, добра не жди. Замордуют, казнят. Но есть один несомненный плюс — тут Витара никто не знает…
Тропа вильнула в обход густой чащи, сделала крутую петлю между двух высоких лесистых холмов. Наметанным взглядом Оглобля определил, что тут великолепное место для засады. И не успел додумать, как услыхал подозрительный шум. В тишине леса раздались звон клинков, крики и удары.
Первым порывом было свернуть и обойти кругом. Но любопытство заставило замереть. А следом пришла мысль: вот шанс! Если помочь одной из воюющих сторон, можно добиться благодарности, разжиться одеждой и монетами… После тщательных раздумий Оглобля осторожно пошел вперед. На ходу застегнул забрало и плотно запахнул кожаный воротник. Затем открыл кран баллона, поставил затвор огнеметателя в положение одиночной стрельбы.
Показалась неглубокая ложбина. Посередине стояла тяжелая повозка, запряженная двойкой лошадей. Скакуны отчаянно рвались из упряжки, ржали и хрипели. Но тщетно, видимо, на фургоне поставили тормоз. То тут, то там в снегу валялись стрелы, алела кровь. Десяток трупов в форме имперских солдат лежал прямо на дороге. Пяток других, по виду обыкновенных разбойников, валялся у обочины. А невдалеке отчаянно сражались еще четверо. Воины наседали на какого-то хлюпика в воровской куртке. Окружили, яростно рубили мечами и кололи копьями. Тот отчаянно вертелся на месте, довольно ловко отбивал град ударов…
«Обречен, — мысленно вынес вердикт огневик. Остановился невдалеке, поколебался. — На кого напасть? По логике вещей лучше помочь добить разбойника. Да и благородно вроде как… имперцы блюдут законы чести. Но бандита и так зарубят. А потом переключатся на свободного. Сразу начнут расспрашивать, попытаются взять в плен. Не лучше ли просто обойти?..»
Витар покачал головой в сомнениях, отступил на шаг. Но всемогущая Судьба сама сделала выбор. Скифрские солдаты в три удара сокрушили бандита и с яростными воплями ринулись на огневика. Гар заметил сверкающие бешенством глаза и оскаленные рты, попятился. А в следующий миг по груди чиркнул меч. Выбил сноп искр, отскочил. Острие копья ударило в живот и выбило дыхание. Витар отшатнулся, судорожно хватанул ртом морозный воздух. Заметил короткий всполох, отклонил меч поручем. Недовольно заворчал. Выгадал момент, быстро развернулся, мощным ударом кулака свалил одного из имперцев. Присел для прыжка, наметил путь отступления. Но тут раздался сухой стук, в щель между стыками лат впилась короткая арбалетная стрела. И одновременно в ногу вонзилось нечто раскаленное.
Боль обожгла, вырвала из оцепенения. Витар взревел, как раненый бык. Не раздумывая, вскинул огнеметатель и нажал на спусковую скобу. Раздалось угрожающее шипение, оружие дрогнуло. Желтоватый сгусток пламени ударил в грудь ближайшего скифрца. Разворотил панцирь, прожег громадную дыру. Из ноздрей и рта хлынул поток кипящей крови, плеснул на Витара. Изломанное и обожженное тело упало в глубокий сугроб… Второй имперец отшвырнул арбалет и схватился за меч. Но повторная вспышка перечеркнула пространство, превратила бойца в обугленную лучину. Громыхнуло, брызнули тлеющие щепки и обломки фургона. Лошади сумели вырваться из пут и ускакали…
Третий воин вяло трепыхался в снегу после могучей зуботычины, пытался подняться. Но сомнения больше не терзали Гара. Война есть война. И если ты берешь в руки меч, готовься к возможной смерти… Метатель в руках содрогнулся, изрыгнул очередную порцию огня. Скифрского солдата распластало на земле, грудь и голову размазало в кровавую дымящуюся кашицу.
— Сами виноваты. Первые напали… — шепнул Витар.
Сквозь потрескивание огня прорвался стон. Изумленный и устрашенный, болезненный. Витар заметил движение, напрягся. Но, присмотревшись внимательнее, признал разбойника. Бандит сидел на снегу, ошеломленно тряс головой. Капюшон сполз на плечи, обнажил узкое угловатое лицо. Щеки и подбородок покрыла неопрятная щетина. Нос красный и распухший — свидетельство пристрастия к питию. Губы потрескались, во рту черные пеньки гнилых зубов. Волосы преступника слиплись от крови, по одежде обильно стекали алые ручейки. Висок разбит, а на лбу огромная лиловая шишка. Но разбойничку повезло, в рубашке родился…
Пальцы сами собой привели оружие в рабочее положение. Витар шагнул вперед, взял мужика на прицел. Тот смертельно побледнел и поспешно отполз. Глаза едва не выскочили из орбит, из горла вырвался невнятный хрип. Но страх быстро сменился гневом и упрямством. Разбойник схватил кинжал, который валялся невдалеке, попытался направить на огневика. Гар быстрым пинком выбил оружие, навис над преступником как гора.
— Сделай милость, — в отчаянии прохрипел бандит, — сожри быстро! Чтоб того… без боли.
