Началась обычная рубка. Скифрцы теснили, а мы постепенно отступали к стенам города. Исчезло наше преимущество от более выгодной позиции. Из низины непрерывным потоком выходили новые отряды, вступали в бой. Небольшое гентское войско оказалось наполовину окруженным. И лишь тогда нам дали команду отступать. Мы стали пятиться, прикрываясь щитами, отстреливаясь и отчаянно орудуя клинками.
Какой-то частью разума я сознавал, что прошло не так уж и много времени, не больше часа. Но в бою и десять минут — вечность. Наше войско таяло, словно снег на солнце. Скифрцев же становилось все больше. Воины падали один за другим, сраженные клинками и стрелами. Из пятисот солдат левого фланга осталось около полутора сотен.
Отдохнуть в глубине строя так и не удалось. Вскоре мне вручили щит и отправили в передний ряд. Моменты сражения почти не отложились в памяти. Лишь мельтешение лиц перед глазами, злобные хари имперцев и отчаянная рубка. Несколько минут боя, и тебя сменяет немного отдышавшийся воин. Ты отходишь назад, плюешься и ругаешься, пытаешься унять дрожь. Но не успеваешь прийти в себя, как вновь чувствуешь тяжесть щита, руки раздирает боль, а суставы крошат мощные удары противников.
Отступать начали даже гномы. Одна маленькая фаланга не смогла противостоять тысячам озверевших солдат империи. Войско Гента отошло на сто шагов, потом еще на пятьдесят.
«Скоро вступит в действие вторая часть плана», — подумал я, отдыхая в глубине строя. Оглянулся — стены города близко. У ворот какое-то движение, блестит металл. Пока сражение идет хорошо. Вызываем ярость имперцев на себя, завлекаем в расставленные сети…
В солнечном сплетении возникла вяжущая боль. Я вздрогнул, почувствовал чужую магию. Завертел головой, пытаясь определить направление. Скифрцы немного отступили, стали перестраиваться для новой атаки. В центре установилось временное затишье. Фланги трепали, но как-то вяло, без огонька.
Дождь закончился, вместо него стал сыпаться снег. В белой пелене засиял ровный золотистый свет. По спине побежали мурашки. Вот оно! Сейчас будет удар! Я закрыл глаза, пытаясь почувствовать вектор атаки, предупредить и пустить вражеское заклятие хотя бы вскользь. Но не успел. Сквозь сомкнутые веки проник яростный солнечный свет, раздалось глухое «умпфф». Я покачнулся на нетвердых ногах, распахнул глаза и едва не упал на землю. Огромный, брызжущий искрами мяч прокатился по полю, оставляя за собой полоску сухой, исходящей паром земли, и врезался в монолитный строй гномов. Шар превратился в облако безобидного золотистого тумана, что стал оседать на доспехах коротышек мелким прахом. Но через мгновение неказистая пыль вспыхнула ярким бездымным огнем. Воины сгорали вместе с крепчайшими доспехами и оружием, многие даже не успевали закричать. Буквально за несколько минут от непобедимой гномьей фаланги остались лишь жалкие ошметки.
И тогда отступление превратилось в бегство. Войско Гента стало вопящим от ужаса стадом. Солдаты разворачивались и со всех ног бежали к воротам города. Вслед летели стрелы, били яркие лучи золотистого света. Сжигали и кромсали, сея еще большую панику.
Я бежал в числе последних, отмахиваясь мечом от преследующих врагов. Иногда бил Знаками и заклятиями, но использовал лишь самые быстрые, а значит, слабые. К тому же начал чувствовать, что истощаюсь. Высшая Магия, позволившая уничтожить эльфов, здорово притушила мне энергетическое ядро. В голове все смешалось. Кроме собственного хриплого дыхания и шума крови в ушах, я почти ничего не слышал. Бегство для меня превратилось в странную игру на выносливость и смекалку: несколько десятков шагов бега с препятствиями в виде ям и кочек, тел погибших солдат. Потом прыжок и перекат через плечо. Как раз вовремя — заклятие служителя выжигает воздух в том месте, где я только что был. Черчу Знак Воздуха. Тугая волна сбивает с ног скифрцев. Я встаю на ноги и бегу дальше. Пролетаю десяток шагов на одном дыхании, спотыкаюсь и неуклюже падаю. Позади слышатся хриплые крики врагов. Встаю и рыча бросаюсь в схватку. Рублю быстро и мощно, но не увлекаюсь. Едва выдается короткая передышка, бросаю заклятие и опять бегу. Позади сверкает сеть голубых молний, уши терзают крики сгорающих заживо скифрцев.
Во мне не было страха и злости, лишь страшная усталость, пожирающая тело и душу. Со странным равнодушием я отмечал, что еще немного — и я просто свалюсь без чувств. Нельзя до бесконечности уходить от смерти. Когда-то костлявая все же настигнет, примет в свои холодные объятия.
Я присоединился к небольшой группе воинов, что укрылись щитами, пытаясь противостоять напору имперцев. Это оказались наемники — битые жизнью, бывалые воины. Дрались холодно и расчетливо, умело. Не поворачивались спиной к врагу, отходили, сохраняя видимость порядка. Я встал рядом и постарался подстроиться под их ритм. Наемники приняли без разговоров, прикрывали спину и плечи. А я отчаянно отмахивался от набегающих врагов, лечил соратников заклятиями.
Когда силы стали иссякать, в спину уткнулся холодный и острый металл. Я обернулся и едва не застонал от облегчения. Големы! Пятьдесят громадных многоруких горбатых машин стояли на небольшом расстоянии друг от друга, гудя от внутренней мощи. А между ними оборотни с оружием в руках. Злобно рычали и ярились, полосовали когтями воздух. Лица превратились в жуткие морды, глаза полыхали демоническим пламенем.
Я все-таки потерял сознание. Но лишь на несколько минут. Очнулся уже у ворот Гента, в редкой разношерстной толпе тех, кто остался в живых. Могучий рыжебородый наемник подал мне флягу с водой, проворчал одобрительно:
— Хорошо дрался, чародей! Если выживем, переходи ко мне в отряд! Будешь сыт и деньгой не обижен!
— Я подумаю над твоим предложением, — прохрипел я, нашел в себе силы улыбнуться.
— Подумай, — важно кивнул воин, поправил рогатый шлем на голове. — Хорошие чародеи в наше время — большая редкость. Обычно мелкая шушера попадается да проходимцы всякие… ни рану залечить, ни морок навести…
Наемник говорил что-то еще, но я не слушал. Приник к фляге и сделал глоток. Вода показалась очень вкусной и свежей. В голове немного прояснилось, застилающая глаза мгла развеялась. Еще пара небольших глотков привели в чувство, вернули силы. Я отдал флягу, осмотрел себя. Серьезных ран не было, лишь глубокие царапины, синяки и ушибы. Можно сказать, отделался легким испугом.
— Хорошо дерутся ваши зверушки, — одобрительно крякнул тот же наемник.
Я проследил за его взглядом и вздрогнул всем телом. Тонкая линия оборотней сдерживала натиск имперцев. Слышались леденящие душу рев и рычание, в воздух летели кровавые ошметки. Каждого ликантропа отмечал сплошной вихрь острых когтей и зубов, костяных шипов, щупалец, жал… Я забеспокоился — где-то среди них был и мой брат.
— Надо помочь!. — воскликнул я и сделал шаг вперед. Меня схватили под руки. Рыжебородый воин успокаивающе похлопал по плечу.
— Справятся, — спокойно сказал наемник. — В смертников играть не будут. Всего-то и надо, что дать нам время…
— Зачем? — спросил я.
Наемник развел руками и мотнул головой в сторону ворот. Я оглянулся и все понял. От нашей разношерстной армии осталась лишь горстка. Около пятидесяти угрюмых гномов с обожженными лицами и обгоревшими бородами, чуть больше сотни людей. Много тяжелораненых. Те, кто еще мог сражаться, стояли с оружием наготове. Остальных уносили за ворота. Сегодня будет много работы для лечебниц.
