– Я займусь этим, уничтожу все следы его существования. –
Грегори жестом указал на тело внизу утеса. – Но, Эйдан, он был не один. Был еще
и второй. Но я посчитал, что будет лучше, если я останусь для защиты твоей
Спутницы вместо того, чтобы устроить облаву на него. Я уже так близок к
превращению, что два убийства за один вечер опасны для меня. – Его голос был
таким размеренным, таким музыкальным, что им можно было обсуждать погоду.
– Грегори, большое спасибо, за предупреждение и помощь. Тебе
не стоит беспокоиться о предателе. Это моя работа. Хотя, надо признаться, что я
занимался несколько другими вещами, а не охотился.
– Так и должно быть, – произнес Грегори с добродушной
улыбкой. – Спутница жизни проникает во все аспекты существования.
– И поэтому ты боишься, что у тебя будет нелегкая жизнь? –
Спросил Эйдан.
– Я слишком долго охотился, чтобы остановиться. Я привык
идти своей дорогой во всем. Я слишком долго ждал, слишком долго боролся и
страдал, чтобы позволить ей ту свободу, которую она жаждет. Ее жизнь никогда не
будет принадлежать ей, вот что я сделаю.
Эйдан улыбнулся, и Александрия почувствовала, как он
расслабляется.
– Если ты сделаешь так, как считаешь нужным, так, как тебе
будет удобно, то у тебя не будет выбора – ты предоставишь ей свободу.
– Я не такой, как Михаил, или Жак, или ты. Я поставлю ее
безопасность превыше всего. – Голос Грегори был напряжен.
Эйдан улыбнулся, а его глаза смеялись.
– Я очень надеюсь, что смогу увидеть тебя, Грегори, после
того, как ты произнесешь клятвы своей женщине. Ты должен пообещать, что
погостишь у нас, хотя бы один день.
– Я не могу закончить, как ты или Михаил. Я не разрушу таким
образом свою репутацию опасного охотника. – Казалось, промелькнул намек юмора,
а затем быстро испарился, будто его унесло ветром.
– Я прослежу за вампиром, – сказал Эйдан. – Ты должен
избегать убийств.
– Я убил его на расстоянии. Ты считаешь, что я нарушил
порядок? – Сказал Грегори.
– Ты даже еще сильнее, чем я запомнил.
– У меня появилось много опыта за эти годы, – признался
Грегори. Его светлые глаза глубокомысленно смотрели на Эйдана. – И ты поймешь,
что твой брат тоже сильно изменился. Он быстро учится, что одному проще
держаться, не ступая в тень. Я пробовал ему объяснить, что все имеет свою цену,
но он не слушает.
Эйдан покачал головой.
– Джулиан всегда говорил, что правила нужны только для того,
чтобы их нарушать. Он всегда находил свой путь. Но он очень уважал тебя. Ты
оказывал сильное влияние на него, и, возможно, ты – единственный, к кому он
вообще прислушивался.
Грегори покачал головой.
– У него не хватило терпения слушать дольше. Ветер звал,
горы, дали... Я и не надеялся остановить его. У него не было внутренней
определенности, и ничто не могло удовлетворить его.
– Ты назвал его Тьмой. Но это есть и в тебе, и именно это
заставляет тебя открываться миру. Именно это заставляет тебя изучать методы
лечений, которым ты обучал меня и других. Это позволяет тебе творить чудеса,
когда ты помогаешь нашим людям. То же самое делает Джулиан. – Мягко ответил
Эйдан.
Серебряные глаза были подобны стали. Холодной. Неумолимой.
Ничего не выражающей.
– И это привело нас обоих к тем вещам, которым никто и
никогда не должен был научиться. С новыми знаниями приходит власть, Эйдан. Но
уже без ограничений, без эмоций, без разделения на правильное и неправильное.
Все это дается настолько легко, что этой властью крайне легко злоупотребить.
– Все Карпатцы знают об этом, Грегори, – спорил Эйдан. – А
ты более чем кто-либо способен отличить правильное от неправильного. Так же,
как и Джулиан. Почему ты превозмогал и сопротивлялся злу, когда другие давно
присоединились к нему? Ты боролся за правосудие наших людей. У тебя всегда был
свой кодекс чести, и ты всегда следовал ему, как и сейчас. Ты говоришь, что у
тебя нет никаких чувств, но именно из сострадания ты оберегаешь свою Спутницу,
оставив ее, когда она испугалась тебя. Ты не можешь измениться. Я понимаю, что
каждая минута – это вечность для тебя, и что ты видишь свой конец.
Казалось, холодные глаза Грегори готовы проткнуть Эйдана, но
более молодой Карпатец не отступил. Он просто пристально смотрел в глаза
Грегори, а Александрия могла бы поклясться, что видит, как пламя прыгает от
одного к другому. Потом твердый рот Грегори слегка смягчился.
– Ты хорошо научился, Эйдан. Ты целитель, как тела, так и
ума.
Эйдан склонил голову, принимая комплимент. Ветер завывал, а
волны разбивались о скалы. Грегори растворился в темноте, превращая себя в
облако. Черная зловещая тень пронеслась по небу, окрашивая небеса, а затем
переместилась к северу и угасла, точно ее и не было, забирая шторм с собой.
Эйдан опустился на песок, наклонил голову. Его плечи
конвульсивно подергивались, словно он пытался справиться с сильными эмоциями,
затопляющими его. Александрия обняла его голову обеими руками. Она чувствовала
его рыдания, которые с силой пытались вырваться из груди и горла, но не было
слышно ни одного звука. И только единственная кроваво-красная слеза
ознаменовала его горе.
– Извини, cara, но он много значит для нашего народа, и мы
не имеем права его потерять. Я чувствую его открытость, внутреннего демона,
ждущего, чтобы сожрать его. Но придется исполнить обещание, данное ему, когда
доведется охотиться на него. – Он помотал головой. – Это плохая услуга для
того, кто посвятил всю свою жизнь служению нашему народу и Князю.
У Александрии перехватило дыхание. Она всегда считала Эйдана
непобедимым, способным охотиться на вампиров и не попадать под их темную
власть. Но Грегори был совсем другим случаем. Даже двум охотникам, таким как
Эйдан, будет практически невозможно нанести ему поражение.
– Ты не можешь связаться с женщиной, которая могла бы спасти
его?
Эйдан с сожалением покачал головой.
– Он продолжал бы следовать своей клятве, а ее присутствие
только ухудшило бы все.
Она прикоснулась к его волосам пальцами и начала их ласкать.
– Так же, как и я делаю хуже для тебя? – Она потерлась
подбородком о его волосы. – Я отлично понимаю, что девочка боится. Ты напугал
меня. И все еще иногда продолжаешь делать это. Но Грегори просто приводит в
ужас. Я бы никогда не хотела бы связаться с таким существом. А она – всего лишь
ребенок.
– Почему ты все еще продолжаешь бояться меня? – Эйдан поднял
голову и с нежностью, буквально перевернувшей ее сердце, прикоснулся к ее лицу
кончиками пальцев.
– Твоя сила. Твоя настойчивость. Возможно, когда ты меня
чему-то обучишь, я не буду так этого бояться. Но сейчас мне кажется, что у тебя
в руках слишком большая для одного человека власть.
