— Держись, — прошептала я ей на ухо. — Пожалуйста.
Обхватив руками ее голову, я сосредоточилась на том, чтобы посылать умирающей исцеляющую энергию. Я знала — в моем распоряжении лишь пара минут, потом будет поздно. Она прекратила бороться, и ее душа стремилась отделиться от тела. Еще немного, и она вырвется на свободу.
Я максимально сконцентрировалась и почувствовала, что могу потерять сознание. Тогда из последних сил я представила себе источник энергии. Он пульсировал глубоко внутри меня и медленно перетекал в тело, распростертое на асфальте.
Я услышала голос Габриеля. Ученики облегченно вздохнули — его появление освобождало их от всякой ответственности. Теперь от них ничего не зависело.
Ксавье побежал к другому водителю, а Габриель занялся ранами девушки. Он ощупывал сломанные ребра, проколотые легкие и вывихи. Когда появились фельдшеры, ее дыхание восстановилось. Я заметила, что Габриель не трогал мелкие порезы. Наверное, он не хотел вызвать подозрений.
Девушку уложили на носилки, а нас окружили ее подруги, пребывающие в состоянии истерики.
— Грейс! — воскликнула одна. — Она жива!
— Грейси! Как она?
— Она выздоровеет, — заверил их Габриель.
И хотя девушки продолжали заливаться слезами, я поняла, что слова Габриеля успокоили их.
Он велел ученикам возвращаться в школу и повел меня вверх по ступеням, где нас ожидала Айви. Ксавье нагнал нас и остановился как вкопанный.
— Бет, ты в порядке?
Его каштановые волосы взлохматил ветер, на шее напряженно пульсировала вена.
Я не успела ответить.
— Иди в класс, — «учительским» голосом сказал Габриель Ксавье.
— Я с Бет, — ответил тот и встревоженно посмотрел на меня.
Я осознала, что моя рубашка выпачкана в крови, а сама я вцепилась в брата мертвой хваткой.
— Нет, — холодно произнес Габриель. — Ты можешь проведать ее позже.
Ксавье заупрямился.
— Пусть решит Бет.
Я повернула голову, и внезапно ступеньки ушли у меня из-под ног. В глазах замелькали черные крапинки, и я навалилась на Габриеля.
Последнее, что я помню, это имя Ксавье, которое слетело с моих губ.
Очнулась я в своей комнате. Лежала в постели, свернувшись под лоскутным одеялом. Я вдохнула соленый запах океана. Подняла голову, посмотрела на хорошо знакомые детали. Отслаивающаяся краска на подоконнике, мелкие вмятины на полу, плохо различимые в янтарном свете. Мягкая подушка пахла лавандой, и я зарылась в нее лицом. Потом проверила время на будильнике — семь вечера! Я запаниковала, почувствовав, что не могу шевелить ногами, но вскоре поняла, что поперек них лежит Призрак.
Пес зевнул и потянулся. Я погладила его шелковистую шерсть.
— Пусти меня, — пробормотала я.
Думаю, я села слишком резко: усталость обрушилась на меня, будто лавина. Однако я постаралась встать. В итоге я сумела натянуть халат и, пошатываясь, побрела вниз, откуда доносились звуки «Аве Мария» Шуберта. Рухнула в ближайшее кресло. Габриель и Айви были на кухне: я почувствовала аромат имбиря. Услышав, что я спустилась, они побросали свои дела и замерли на пороге. Айви вытирала руки кухонным полотенцем, и оба улыбались. Такого не было уже давно — после моего бунта мы держались друг с другом вежливо, не более того.
Айви приблизилась ко мне и погладила по волосам.
— Как ты, Бетани?
— Меня словно автобус переехал, — призналась я. — Ничего не понимаю.
— Конечно, ты знаешь, в чем причина, — сказал Габриель.
Я тупо взглянула на него.
— Я ела достаточно и следовала вашим советам.
— Ты спасла девушке жизнь, — пояснил брат.
— Едва не пожертвовав собой, — заметила Айви.
Я рассмеялась.
— Нет, именно ты исцелил ее, Габриель!
Айви стала накрывать стол к обеду.
— Верно, но я вылечил ее физические раны, — вымолвил Габриель.
Он что, шутит?
— Но в этом и вся суть! — недоумевала я. — Если в кого-то выстрелили, а ты извлек пулю, значит, ты избавил его от гибели.
— Нет, Бетани. Девушка умирала. А ты поделилась с ней своей энергией. Ты разговаривала с ней, звала ее обратно, удерживала ее душу в теле.
Я просто ушам своим не верила. Я способна утихомирить ребенка и помогать находить утерянные вещи, но справиться с этим? Неужели я имела власть над морем, над небом… и над человеческой жизнью? Значит, и у меня такой же дар, что и у Габриеля?
Айви светилась от гордости.
— Мои поздравления. Ты делаешь успехи.
— Но почему я плохо себя чувствую?
— Воскрешение другого истощает организм, — сказала Айви. — В особенности в первый раз. Но постепенно произойдет привыкание, и ты будешь восстанавливаться гораздо быстрее.
— Это не просто счастливая случайность?
— Разумеется, нет, — ответил Габриель. — Ангелы обладают данным талантом, и он совершенствуется с практикой.
Внезапно я взбодрилась и с аппетитом пообедала. После этого Айви отвела меня на веранду и уложила в гамак.
— Отдохни, Бетани.
— Но я терпеть не могу, когда от меня нет толку.
— Не волнуйся. Я должна связать целую гору шапок и шарфов для благотворительного магазина, — улыбнулась Айви. — Иногда мелочи имеют большое значение.
— Но туда обычно отдают старые вещи, а не изготавливают новые, — поддразнила я сестру.
— Мы здесь совсем недавно, и у нас не так много имущества. Кроме того, я хочу подарить им хоть что-нибудь! Я рассчитываю расшевелить их.
Накинув на плечи мохеровый плед, я восстанавливала в памяти события прошедшего дня. Я лучше понимала суть нашей миссии, но пребывала в смущении. Мне надо защищать человеческую жизнь, а вместо этого я увлеклась парнем, который даже ничего обо мне не знает.
«Бедный Ксавье», — подумала я. Он никогда не сможет понять меня. И он не виноват. Я сражалась за свою свободу и упустила из вида, что рано или поздно все кончится. А Ксавье связан с Землей до самого последнего вздоха. Моя удовлетворенность испарилась, и я впала в странное оцепенение.
Глава 13
ПОЦЕЛУЙ
Воскресная месса — единственное время, когда связь с моим истинным домом снова оживала. Стоя на коленях в церкви и слушая, как хор поет «Агнец Божий», я возвращалась на Небо. Подобная атмосфера умиротворенности не ощущается больше нигде. Здесь прохладно и спокойно, словно на дне океана. Стоило мне переступить порог храма, я чувствовала себя в безопасности. Сегодня мы с Айви прислуживали у алтаря, а Габриель помогал отцу Мелу со Святым причастием. И мы всегда задерживались, чтобы поболтать со священником после службы.
