– Я не понимаю, что смешного вы нашли в моих словах. – Рыцарь нахмурился, потянувшись к рукояти меча.
Бандит замахал рукой, выговорив с трудом:
– Дак я... ох-ха-ха... не над тобой, дядя! Ха-ха-ха!
Юлий, который на смех Кривого выглянул из-за камня, как сатир из кустов, побледнел.
– Над кем же? – спросил Арчибальд, не убирая ладонь с эфеса.
– Над одним юным идиотом. – Кривой, держась за грудь растопыренными толстыми пальцами, выдохнул ртом, высунув кончик языка.
Арчибальд, сведя к переносице брови, медленно оглядел коридор и всех присутствующих, словно выбирая, к кому подходит определение «юный идиот». Задержался на Юлие, у которого на бледном лице горели покрасневшие глаза.
На два долгих мгновения между стенами коридора, между потолком и полом замерло всякое движение, кроме бурливого течения воды из камня. Ссутулившийся Кривой наклонил лысеющую голову и смотрел в золу. Алиция, держа себя за плечи, съежившись, сидела, рядом стоял рыцарь, опустив обнаженный меч к ногам девушки. Канерва прислонился спиной к валуну и буравил злобным взглядом спину бандита. По ту сторону ручья Юлий притаился у стены, втянув голову в плечи и настороженно следя за бывшим главным егерем. Покойник у стены лежал, укрытый одеялом, – про него как будто забыли.
– Но нельзя же его оставлять так! – Бенда, наклонившись, поднимает с пола мешок и трясет им перед носом рыцаря. – Не похоронить, так хоть отпеть.
Кривой фыркнул. Загреб ладонью горсть золы, протянул Бенде:
– Посыпь, голуба, ежли у тя горе от его смерти. Хе-хе...
Арчибальд просунул лезвие меча между Бендой и рукой бандита.
– Осторожней! – предупредил он.
– Хе-хе. – Кривой разжал пальцы, и серый пепел ссыпался с его ладони, лег на пол, как столетний слой пыли.
– И что, никто не знает слов заупокойной мессы?
Алиция оглянулась на Бенду:
– С чего это мы должны их знать? Кто у нас тут святой? Мы просто люди, нам молитвы ни к чему, кроме разве «Патер ностер» да «Аве Мария». – И добавила капризно-высокомерным тоном: – Энц рыцарь, не стойте столбом, даме холодно! Дайте плащ накинуть!
Рыцарь нахмурился, тем не менее потянулся к завязкам плаща.
– Хватит болтать! Я не святой, а обычный человек! – Бенда рвет шнурки на горловине мешка. – Обычный человек!
– Хе-хе! – Кривой проследил за падающим мешком, с интересом заглянул в черную дыру, открывшуюся, когда ткань легла на пол. – Счас господин колдун покажет чудо. Достанет обитый красным бархатом гроб, хе-хе. С подушечкой...
Канерва, отвалившись от камня, подошел, по-прежнему стараясь держаться подальше от мертвеца. Арчибальд положил руку Бенде на плечо:
– Ради бога, успокойтесь. Сейчас что-нибудь придума...
Бенда делает прыжок вперед, обеими ногами в черную дыру, – и исчезает, ухнув в раскрытый мешок, как в колодец.
– Эй! – Рыцарь, упав на колени, заглянул в мешок. – Куда вы?!
– Вопа! – Кривой перестал хихикать. – Исчез, што ль? Ваще, без остатка?
Рыцарь уставился на бандита, поднимая меч:
– Это вы ее довели!
– Э! Э! Дядя, ты што? – Кривой отодвинулся от медленно приближающегося к его горлу острия рыцарского меча. – Я же ж шутя, ты што, дядя?
– Нету! Пусто! – Алиция, шарившая в мешке, выпрямилась. – Нигде ничего!
– Дайте мне! Женщина! – Канерва вырвал у нее мешок и сам сунул руку внутрь. Все посмотрели на лорда, который, одной рукой держа мешок за край, другой изнутри ощупывал каждую складку, как будто там мог притаиться целый человек. – Но это уже что-то... что-то... – Он опустил мешок, взглянул на растерянные лица рыцаря и девушки.
Кривой с удовлетворением проследил за беспомощным жестом лорда Мельсона.
– Я же ж грил, – заметил он. – Колдун.
Алиция притопнула каблучком, обращая на себя внимание:
– Хватит пялиться на эту грязную тряпку! Бенда бежала, все ясно! Так давайте забудем эту трусиху, и точка. Энц рыцарь, вы собирались дать мне плащ, не мешкайте же!
– Почему вы говорите про него «бежала»? – Канерва бросил мешок и вытер руки о камзол.
Но рыцарь не услышал этих слов.
– Что вы делаете?! – Он бросился к Кривому, который как раз спутывал веревочку на мешке. – Немедленно развяжите!
Между бандитом и рыцарем протиснулся Канерва, осторожно, боком, держась подальше от обнаженного клинка, придержал Арчибальда, как будто ненароком грудью зажав его правую руку.
– Только не горячитесь, благородный энц, успокойтесь...
Арчибальд рванулся плечом вперед, повернулся вполоборота, занося руку, – острие клинка вспороло воздух возле самого уха успевшего присесть Канервы.
– Прочь!
Еще взмах – и Канерва, упав ладонями на пол, задом вверх отполз дальше по проходу, быстро перебирая руками и ногами, похожий на гигантскую сороконожку, потерявшую большую часть членов. Там он выпрямился и отер пот со лба.
– Сами говорите с этим психом! – выкрикнул он с безопасного расстояния.
Арчибальд наступал на попятившегося Кривого.
– Эк тя, дядя, разобра, – пробормотал бандит, заводя руку с мешком за спину.
Рыцарь приставил меч к горлу Кривого. Бандит отклонился назад и дотронулся затылком до стены, почувствовав прохладу глины.
– Отдайте! – потребовал Арчибальд.
Кривой отрицательно покачал головой. Тогда рыцарь провел острием по его горлу, и под блестящим металлом показалась белая царапина, которая тут же стала розовой, набухла и расцвела капельками крови.
– Потише, энц рыцарь! – Канерва подошел ближе. – Это государственный преступник, он должен закончить жизнь на виселице. Имейте же хоть какое-нибудь гражданское самосознание!
Кривой спокойно смотрел в покрасневшие сузившиеся глаза рыцаря, не двигаясь.
– Ну! – Арчибальд потянулся к зажатому за спиной бандита мешку, не отнимая меча от шеи Кривого.
– Или хотя бы немного совести! – выкрикнул Канерва.
– Совесть – излишняя роскошь для странствующего рыцаря! – Арчибальд, чуть отведя меч в сторону, схватил бандита за ворот, резко дернул на себя, отдирая от стены.
Кривой не оправдал его ожидания – руками не замахал. Теряя равновесие, он навалился на рыцаря грузным телом, по-прежнему держа мешок за спиной. Арчибальду пришлось оттолкнуть бандита, прислонить обратно. Тот стукнулся о стену, и за шиворот ему посыпались крошки сухой глины, но он не пошевелился, чтобы отряхнуть пыль. Рыцарь отступил на полшага и занес меч:
– Ну!
Из прохода за столкновением жадно следил Юлий. Сначала он выглядывал из-за камня, боясь попасться на глаза Кривому, затем, осмелев, вышел на середину коридора, подпрыгивая от возбуждения; глаза его горели. Арчибальд поднял оружие, выражение его лица не оставляло сомнений в том, что рыцарь сейчас зарубит бандита. Юлий, не сдержавшись, радостно крикнул:
