— Ну и куда мы направимся? — поинтересовалась Ди-Ди, как только мы оказались за пределами слышимости. Я повела Иррегуляров в противоположную часть парка. Три громадные черные белки вприпрыжку следовали за нами.
— Думаю, надо «кровельщиков» навестить.
— Чего? — воскликнула Ди-Ди, ускоряя шаг, чтобы не отстать.
— Мы идем к родителям Каспара,— объяснила Бетти.— Его настоящее имя — Финеас Паркер. Его мама с папой — психотерапевты.
— А вы-то откуда знаете?
— Меня оставили после уроков вместе с одной их пациенткой,— сообщила я.— Она и рассказала мне про Каспара.
— Думаешь, мальчишку родители похитили? — спросила Ди-Ди.
— Есть только один способ узнать.— Я указала поверх деревьев на высокое здание. Зубчатые каменные башни высились по краям, точно укрепления заколдованного замка.— Их офис вон там.
Мы дошли до западной окраины Центрального парка. Белки Каспара, едва завидев здание Паркеров, опрометью метнулись за деревья. Ночами в парке уже подмораживало, но уходить оттуда белки не желали.
Доктора Паркер и Паркер занимали офис на первом этаже по адресу: Сентрал-парк-Уэст, дом № 55. Мы позвонили; дверь открыла молодая женщина в модельных джинсах, футболке с портретом Че Гевары и в толстовке с капюшоном. Очки — подчеркнуто крутые, мелированные волосы собраны в игривый хвостик. Ей, по всей видимости, платили за то, чтобы она помогала детям с первых же минут почувствовать себя как дома. Да только получалось у нее неважно.
— Приветик, ребятушки! — пропела она, делая вид, что несказанно рада нас видеть.— Меня зовут Шива. Вы к Джейн с Арти пришли?
— К кому, к кому? — переспросила я.
Шива нахмурилась.
— Вы записаны на прием? — осведомилась она куда менее дружелюбно.
— Нет,— отрезала я.— Нам нужны родители Финеаса Паркера. Мы его друзья.
— Подождите.— Шива повернулась к нам спиной и тихо заговорила в портативную рацию.— Аааарти, тут пришли три девочки, говорят, что знают Финеаса... О’кей... Проводить их в приемную?.. Ах, Аааарти, какой ты ужасно умный... О’кей... Спасибо, Аааарти.— От того, как она произносила «Арти», меня чуть не стошнило. Интересно, а что бы на этот счет сказала Джейн?
Шива обернулась к нам; на губах ее снова заиграла фальшивая улыбка.
— Пойдемте со мной, деточки, я провожу вас в приемную. Джейн и Арти сейчас заняты с клиентом, но скоро освободятся.
Шива провела нас по коридору, выкрашенному в зеленый, успокоительный для детской психики цвет. Вдоль стен висели десятки картин, каждая — точная копия какого-либо знаменитого шедевра, с одним-двумя комичными добавлениями. На знаменитом автопортрете Рембрандта художнйк ковырял в носу. «Мона Лиза» щеголяла парой медных кастетов. «Девушка с жемчужной сережкой»
[25]
приподняла верхнюю губку, оскалив изящные клычки.
— Вот сюда, пожалуйста.— Шива придержала нам дверь.— Присаживайтесь, подождите пару минут. Не смущайтесь, чувствуйте себя как дома.
В комнате без окон, куда нас привели, царил страшный беспорядок. Деревянные стульчики ярких цветов теснились вокруг трех маленьких столиков. Каждый стол был завален книгами с названиями вроде: «Бремя гениальности», «Слезы Эйнштейна», «Адаптация посредственности», «Истоки интеллекта». В углу комнаты стояла классная доска, сверху донизу исписанная сложными математическими уравнениями. Из-под доски торчали чьи-то ботиночки.
— А на чем специализируются эти Паркеры? — полюбопытствовала Бетти, не сразу заметив, что мы не одни.
— Они якобы помогают одаренным детям,— отозвалась я.— Вон как раз один такой одаренный — прячется за доской.
Я сдвинула доску чуть в сторону. Маленький мальчик забился в уголок, прижимая к груди игрушечного мишку.
— Эй, привет! — поздоровалась я.— Меня зовут Ананка. Ты чего прячешься?
Мальчуган глядел на меня снизу вверх огромными карими глазами, в которых не читалось ни грусти, ни страха. Он не ответил мне ни словом, зато быстро-быстро заморгал.
Я попробовала еще раз.
— Слушай, выходи, посиди с нами! Тебе нечего бояться. Мы хорошие, правда.
Мальчик ссадил медведя на пол и проворно воспроизвел некую последовательность знаков на пальцах.
— Глухой, наверное,— сказала я Ди-Ди с Бетти.
Мальчишка обескураженно вздохнул и вытащил из кармана рубашки ручку и клочок бумаги. Несколько секунд он сосредоточенно писал что-то, а затем протянул записку мне.
Со всей очевидностью, ни азбуки Морзе, ни языка глухонемых вы не понимаете. Я не глухой и прячусь вовсе не от вас. Я нахожусь под наблюдением. Комната оснащена двумя видеокамерами. Это социальный эксперимент. Доктора хотят пронаблюдать, как я взаимодействую с нормальными детьми. Против вас я ничего не имею. Просто сегодня я не в настроении изображать подопытного кролика.
Джеффри.
— Прекрасный почерк,— тихо похвалила я.— Так где, говоришь, эти камеры?
Джеффри указал на две коробочки, закрепленные под самым потолком. Выглядели они вполне безобидно, если бы не пучок проводов, уходящий в стену.
— Эй, Ди-Ди,— попросила я, подходя к одной из коробочек.— Подсади-ка меня.
Ди-Ди подозрительно нахмурилась, но сцепила-таки руки в «замок». Я приподнялась на нужную высоту, ухватилась за провода и выдернула их из коробочки.
— И еще одна,— проговорила я, направляясь в противоположный угол.
— Кое-кому это не понравится,— предостерег Джеффри из-за доски.
— А мне плевать, понравится им это или нет,— сказала я прямо во вторую видеокамеру.— В Нью-Йорке закон запрещает делать видеозаписи и записывать разговоры людей без их официального согласия. И не помню, чтобы я заполняла какие-либо бланки разрешения.— С этими словами я с хрустом выдрала провода из второй коробочки.
— Ну, выходи,— позвала я малыша.— Видеокамеры больше не работают.
— Спасибо! — Джеффри облегченно выдохнул — так радуется жизни песик, выпущенный с утра погулять.— Но боюсь, эксперимент в любом случае не имел смысла. Судя по тому, как хорошо вы знаете законодательство штата, дерзну утверждать, что вы вряд ли нормальны. Ваш 10, явно на порядок выше среднего.
— Я никакой не гений,— возразила я.— Я просто много читаю.
— А как, по-твоему, гении становятся гениями?
— И часто с тобой так экспериментируют? — поинтересовалась Бетти.
— Да это все Шива. Она хуже всех. Она про меня диссертацию пишет в аспирантуре. Вообще-то я сам виноват. Я хотел найти общий язык со сверстниками, хотя родители считают, это ненормально — когда хочешь быть нормальным. Я сам себя наказал. Я останусь здесь до тех пор, пока не научусь признавать, что я не такой, как другие.
