Вита немедленно забросала его вопросами о бедуинах, и, к ее полному удовольствию, он смог ответить почти на все вопросы, которые ее занимали.
Так, к большому своему облегчению, она узнала, что рассказы кузена Бевила о жестокости и дикости бедуинов, а также о кровной вражде между ними были сильно преувеличены. И что войны между племенами вовсе не велись с такой бездумной беспощадностью, как это следовало из его рассказов.
Бедуины были вооружены в основном копьями и очень старыми кавалерийскими седельными пистолетами, от которых чаще было больше шуму, чем крови. К тому же между многими племенами существовала договоренность о возмещении убытков за раненых и убитых.
– Этот штраф за кровь, – пояснил синьор Дайри, – во всех племенах свой. Так, например, если кто-нибудь из анизов убьет аниза, то он должен будет заплатить пятьдесят верблюдиц, одного делюта – это обученный верховой верблюд, затем еще кобылу, одного черного раба и ружье.
– А что будет, если одержавший победу враг не захочет платить? – спросила заинтересованная Вита.
Синьор Дайри, казалось, был потрясен одним только этим предположением.
– Но это вопрос чести для любого араба! – воскликнул он. – Когда племя должно другому за смерть человека или животного, эта плата выплачивается всегда, и неважно, сколько времени может пройти после убийства.
– Это кажется вполне цивилизованным способом ведения войн, – заметила Вита с улыбкой.
– Во всяком случае это предотвращает ненужное кровопролитие, – согласился с ней синьор Дайри.
Вита, конечно же, заинтересовалась жизнью женщин-бедуинок и принялась расспрашивать своего собеседника о свадебных церемониях, а также о положении женщины в семье. «Правда ли, – спрашивала она, – что с женщинами бедуины обращаются как со своим имуществом?»
Синьор Дайри сначала как следует обдумал свои слова, прежде чем довольно осторожно ответить:
– Пока девушка не замужем, она пользуется гораздо большим уважением, чем замужняя женщина. Ведь для отца большая честь и немалая выгода, если у него в семье есть девственницы.
– А после свадьбы? – спросила Вита.
– А затем она живет только для того, чтобы всячески услаждать своего мужа, – просто ответил синьор Дайри.
Такое существование показалось Вите слишком безрадостным. Но затем она вспомнила, как Бевил говорил о кузине Джейн, что та стала прекрасной женой бедуина, обожает своего мужа и абсолютно с ним счастлива, причем полностью подчиняется ему, что никогда не было ни с одним из ее европейских мужей или любовников.
«Она с удовольствием носит голубые хлопчатобумажные платья, – рассказывал Вите Бевил, – обычную одежду бедуинской женщины, и даже ходит босая. Ей это нравится».
Вита с трудом могла в это поверить, особенно вспомнив, как ее родственники описывали дорогие роскошные наряды и драгоценности кузины Джейн, которые дарил ей король Людвиг, а также другие мужчины, обожавшие ее и домогавшиеся ее любви.
Тетушки и кузины Виты также часто говорили об исключительной элегантности и экстравагантности этой женщины, а также о ее взбалмошности и эксцентричности. Так что почти невозможно было представить, что она могла настолько потерять голову от любви, что была готова во всем покорно слушаться своего мужа, подобно женщинам его собственного народа.
Вита не могла отделаться от ощущения, что кузен Бевил все несколько преувеличил, и думала о том, как было бы интересно посмотреть на все самой.
И вот теперь ей представляется такой шанс. Но, даже стоя на борту корабля, идущего в Бейрут, Вита не могла до конца поверить, что ей удастся ее предприятие и она наконец увидится с кузиной Джейн и сможет попросить у нее помощи в решении своих нелегких проблем.
Вите все еще не верилось, что корабль, чья палуба сейчас тяжело раскачивалась у нее под ногами, все дальше уносит ее и от леди Кроун, и от ее отца, и что она теперь, если не считать помощи синьора Дайри, почти полностью предоставлена самой себе.
Действительно, это было самое безумное и восхитительное приключение в ее жизни, которое она вообще могла себе вообразить.
Весь день Вита заставляла синьора Дайри заниматься с ней арабским, лишь иногда прерываясь и давая ему немного отдыха. Но и тогда она забрасывала его вопросами о жизни самих бедуинов, и особенно об их великолепных лошадях, о которых хотела знать все.
Вита понимала, что единственное, что могло бы хоть как-то смягчить гнев ее отца, когда ей все же придется вернуться в Англию и покаяться в своем проступке, – это интересные и полезные сведения об арабских скакунах.
А синьор Дайри, как оказалось, мог очень многое рассказать ей такого, о чем ни она, ни ее отец никогда не слыхали.
– Я уверена, что моя кузина, достопочтенная Джейн Дигби, владеет прекрасными лошадьми, – заметила она по ходу рассказа.
– О да! У нее прекрасные лошади! – с воодушевлением воскликнул синьор Дайри. – Шейх Абдул Меджул эль-Мезраб разводит и покупает только лучших, чистокровных арабских лошадей для своего племени, а его жена скачет на кобыле, которая является предметом зависти всего Дамаска!
И он продолжил рассказ о породистых чистокровных арабских скакунах.
– В холке они должны иметь рост в четырнадцать-пятнадцать ладоней, – говорил синьор Дайри. – И, насколько мне известно, голова чистокровного скакуна арабских кровей пропорционально больше, чем у английской лошади.
– Мой отец всегда говорил, что уши у чистокровных арабов имеют красивую форму, – заметила Вита.
– Это так, – улыбнулся синьор Дайри, – и хвост чуть приподнят вверх и на шаге, и на галопе. Это один из признаков чистокровной породы.
Едва они заговорили о лошадях, Вита вспомнила, что когда она только поднялась на борт парохода в Неаполе, то увидела, как какую-то лошадь вели вниз, в трюм.
Тогда она не обратила на лошадь особого внимания. Ее больше всего беспокоило, отойдет ли пароход вовремя и не хватятся ли ее раньше времени в гостинице.
Однако теперь, после того как они отплыли из Афин и море казалось даже еще более бурным, чем оно было с утра, она сказала синьору Дайри:
– Я знаю, что на борту есть лошадь. Интересно, она тоже арабских кровей?
– Да, разумеется, – отвечал он. – Я видел ее утром еще до того, как вы прибыли на корабль. Это жеребец шейфи.
– А что это значит?
– Это линия чистокровных арабов, которые существуют сейчас только в королевских конюшнях Италии, – торжественно произнес синьор Дайри. – Они ведут свое происхождение прямо от породы бинт-эль-ахвей, которых разводили еще Кейланы, хорошо известные среди первых последователей пророка Магомета.
– Расскажите мне побольше об этих лошадях, пожалуйста, – попросила Вита.
– Шейфи – это великолепная чистокровная порода, и только одно племя владеет чистокровными жеребцами этой линии. Это племя шейха Шаалана эль-Хассейна, одна из ветвей шаммеров.
