— Ладно, — жеманно сказала Мадам. — Ты их увидела, и ничего уж тут не поделаешь. Только не говори Виктору.
Нина закусила губу и ничего не ответила. Она перевела лорнет на кулон. Подвеска превосходила размерами остальные камешки. Внутри янтаря прятался паучок с короткими лапками, а под ним — паутинный кокон с яйцами. Все вместе это напоминало одно большое яйцо. Маленькое существо, вот-вот готовое дать миру новые жизни, было поймано и навечно заточено в смолу. С минуту Нина рассматривала паучка, прекрасно понимая, что стала свидетелем последнего мгновения его жизни. Потом она вернула лорнет Мадам и вежливо поблагодарила ее, стараясь не выдать своего разочарования от того, что сюрприз был испорчен.
Годовщину свадьбы отпраздновали без помпы. Первый тост — за любовь. Пили водку отменного качества, привезенную Виктором из-за границы. Такую в Советском Союзе не купишь, вся идет на экспорт.
— Любовь превыше всего, теперь я это понимаю, — одним глотком осушив рюмку, сказал Виктор.
Нина подумала, что не совсем с ним согласна. У нее были еще танцы. Любовь и танцы — это все, что ей нужно было от жизни.
Виктор потерся носом о ее шею.
— Давай родим ребенка. Что скажешь?
Ребенок… Дети…
— Я стараюсь забеременеть, но это непросто.
На самом деле Нина боялась забеременеть. Рождение ребенка могло поставить крест на ее карьере.
— Я знаю, что у балерин часто возникают с этим трудности, — посерьезнел Виктор.
— Да, бывают. Но ты не волнуйся, у нас еще есть время.
Нина чувствовала себя виноватой из-за того, что не готова дать любимому мужчине то, в чем он так сильно нуждается. Она ничего не имела против детей, но только не в ущерб профессии. Если бы мир был идеален, она бы с радостью танцевала и рожала детей.
Потянувшись под стол, Виктор достал маленькую картонную коробочку.
— Твой подарок.
Нина сразу увидела, что это не та коробка, содержимое которой ей показывала Мадам. Она была квадратной формы и значительно меньше по размеру. Развязав ленточку, Нина обнаружила внутри крошечную малахитовую шкатулку.
— Виктор! Какая прелесть!
— Открой.
Ага! Это не весь подарок. Нина подняла крышку и заглянула в шкатулку. Внутри лежали серьги с переливающимися на свету маленькими зелеными камешками.
Нинино удивление было вполне искренним.
— Они цвета твоих глаз.
Изумруды…
— Великолепно!
Серьги, должно быть, обошлись Виктору недешево. Нину растрогала его внимательность. И искрящиеся камешки ей очень понравились.
Оставался, правда, невысказанный вопрос: «К какому особому случаю приберегает Виктор янтарные украшения?»
Лот № 89
Шкатулка из малахита и оникса. Время изготовления — около 1930 года. Ониксовая крышка с малахитовой инкрустацией. Ребристые грани и скошенные боковушки облицованы ониксом. Размер — 3 3/4х3х1 1/8 дюймов. Русские гарантийные марки и клейма производителя. (Маленькая трещинка в днище). Цена — $ 900—1.200.
Глава тринадцатая
На следующий день Синтия принесла каталог с собой и, пока размораживалась свинина, засыпала Нину вопросами: «Сколько весит эта диадема? А эта фотография передает настоящий цвет камня? Кто подарил вам это кольцо с опалом?» Нина терпеливо ответила на все. Иногда даже приятно было вспоминать относительно недавнее прошлое, куда приятнее воспоминаний о Советском Союзе. Нина рассказывала о путешествиях, о переезде из Парижа в Лондон, о фотосессии в рубиновом ожерелье и жемчужном браслете, подаренных графом Шеффилдским во время совместной поездки на Уимблдон.
Раздался звонок. Синтия вскочила с места.
— Вы кого-нибудь ждете?
— Девушку из аукционного дома. У нее еще мужское имя.
Синтия подошла к интеркому и впустила Дрю в здание, а потом удалилась в кухню резать овощи.
— Здравствуйте! — входя в квартиру, сказала Дрю.
Щеки молодой женщины раскраснелись.
— Как мило! — грустно ответила Нина. — Пожалуйста, раздевайтесь.
— Спасибо, что уделили мне время. О-о, вы получили каталог! Хорошо. Я принесла с собой еще один на всякий случай.
— Спасибо, не надо.
— Я возьму его себе! — крикнула из кухни Синтия.
Дрю удивилась, услышав голос постороннего человека.
«Это моя приходящая медсестра», — хотела сказать Нина, но вместо этого произнесла:
— Это моя Синтия.
Если бы только боль не влияла на ясность ее ума! Прежде чем Нина смогла исправиться, Дрю поспешила поздороваться.
— Рада с вами познакомиться, — деловым тоном сказала она.
— Я не буду с вами здороваться. У меня руки в чесноке, — заявила Синтия.
— Вы здесь, кажется, по делу, — холодно произнесла Нина, но это, похоже, не произвело на медсестру ни малейшего впечатления.
Дрю обрадовалась, что не придется нести каталог обратно. Синтия вернулась в кухню. Снова раздался звук нарезаемых овощей, который время от времени затихал, когда она останавливалась и прислушивалась к тому, о чем говорят в гостиной.
Дрю достала из сумки фотографии и письма, которые хотела использовать при составлении сопроводительной брошюры.
— Заинтересованное частное лицо предоставило их нам, — уклончиво сказала она, внимательно следя за реакцией Нины Ревской.
Заинтересованное частное лицо… Кто бы это мог быть? Опять Солодин? Или не он? Нина подалась вперед, пока боль в спине не остановила ее. Две черно-белые фотографии, совсем не блеклые, хотя и с погнутыми уголками. Нервно поглядывая на нее, Дрю положила снимки на кофейный столик.
— Я, конечно, не стану использовать их без вашего разрешения. Может быть, вы вспомните, когда они были сделаны.
На фотографии они сидели на диване вчетвером. Счастливые, смеющиеся лица ее друзей и мужа. Чья это комната? Не ее, не Герша. Должно быть, снимали у друзей во время вечеринки. Сейчас Нина была даже рада, что не помнит этого.
— Фотографию сделали не позже пятьдесят первого года. Вот этот мужчина — лучший друг моего мужа. Его арестовали весной. Больше я его не видела.
— Сожалею.
Голос Дрю звучал вполне искренне. Лицо ее стало грустным. Нина решила, что она вовсе не плохой человек. Возможно, слишком молода и неопытна… Нина почувствовала себя неловко из-за того, что была холодна с Дрю.
Она вспомнила Герша, подумала о сценах из прошлого, которые последнее время преследовали ее. Лишь бы избавиться от них! Лишь бы избавиться от боли! Она вздохнула, и этот вздох отозвался болью в спине.
