— Вы и представить не можете, сколько там сортов лилий, — рассказывала она о санатории. — И повсюду — заросли орешника. Так красиво!
Нина направилась в дом за пуншем, Вера пошла за ней.
— Возьму еще стул.
— Что им от нас нужно?
— Может, просто заехали. Не стоило говорить, что мы будем здесь.
Через окно Нина видела, что гости уже сидят рядом с Виктором. Над ними струились потоки света. На веранду с плетеным стулом вернулась Вера.
Нина вынесла поднос с пуншем и стаканами.
— Хорошо отдохнули? — спросил Виктор.
Откинувшись назад, Сергей медленно, сосредоточенно раскуривал терновую, как у Сталина, трубку.
— Замечательно! — восторженно заявила Полина. — Вы не поверите! Двадцать десятин земли, осиновые рощицы…
— Полина ежедневно танцевала, — сказал Сергей.
— Мне приходилось. В санатории такая вкусная еда! Тебе тоже не мешало бы заняться гимнастикой. — Она игриво шлепнула Сергея по животу. — Кое-кто отрастил себе брюшко.
— Я играю в крокет. Это тоже гимнастика.
— А я в крокет играть не умею, — довольно зевнув, сказала Полина.
Нина принялась разливать по стаканам малиновый пунш.
Полина сняла очки и вытерла их о подол юбки.
— Сергей купил их мне. Правда, прелесть?
Нина подумала, что такую вещь можно купить или за границей, или в одном из специализированных магазинов, где отовариваются только высокопоставленные «товарищи». Там же, по-видимому, Сергей приобрел фотоаппарат, висящий на ремне у него на шее. Футляр был расстегнут, и объектив поблескивал на солнце.
Когда все разобрали стаканы, Сергей поднялся:
— А теперь тост!
Он резко выбросил руку вверх и провозгласил:
— За нашего великого Сталина!
Все, повторив тост, выпили.
Виктор спросил у Сергея, что это за фотоаппарат.
— «Лейка», — сказал тот. — Вы не против сфотографироваться?
— Мы как раз принарядились, — пошутила Нина.
На ней было тонкое ситцевое платье, на Викторе — пижама. Даже Вера оделась в домашнее платье.
— Так, значит, сгруппировались. Виктор, пожалуйста, пододвинь стул поближе. И ты, Полина, придвинься…
Виктор обнял Нину за талию. Вера и Полина сидели справа от него. Фотоаппарат щелкнул.
Полина предложила Сергею сняться со всеми.
— Садитесь на мое место, — сказала Вера, — а я вас сфотографирую.
Сергей сел рядом с Полиной, обнял ее и посмотрел в объектив.
Щелчок. Рука Сергея опустилась.
— Ой, река! — увидав с веранды воду, вскрикнула Полина.
— Хотите искупаться перед дорожкой? — предложила Нина, словно выпроваживая незваных гостей.
Так, впрочем, и было. Нина не чувствовала себя спокойно в присутствии Сергея и его фотоаппарата. Она подозревала, что он неспроста приехал к ним на дачу.
— Я хочу искупаться. Сегодня так жарко! Сергей, ты пойдешь? — спросила Полина.
Он помедлил, словно ожидая, что скажут другие.
— Иди сама.
— Я тоже пойду, — из вежливости сказал Виктор.
Нина почувствовала прилив нежности к мужу, но осталась на месте, не желая оставлять Веру наедине с Сергеем.
Когда Полина ушла, он сказал Вере:
— Ваши волосы сегодня просто восхитительны.
Она засмеялась.
— Вчера я вымокла под дождем, и Виктор заплел их в косу.
— Виктор? А я думал, косы умеют заплетать только женщины!
— Ну, если бы вы видели эту косу, то остались бы при своем мнении, — заставила себя пошутить Нина.
Она улыбнулась. Хотя Виктор и не справился с задачей, Нину растрогала почти отцовская забота, с которой он заплетал Верины волосы. После ареста Герша Виктор часто говорил, что теперь они должны заботиться о душевном комфорте Веры.
— Я спала с заплетенными волосами, а когда проснулась…
Теперь ее прическа напоминала ржаное поле во время грозы.
Нина, убрав со стола пустые стаканы и кувшин, пошла в кухню мыть посуду. Ей не хотелось разговаривать с Сергеем. Наконец она услышала голоса Виктора и Полины, которые поднимались по склону к даче. Полина заливалась смехом, рассказывая о разных «изысках», доступных отдыхающим в санатории. Сергей, взяв Веру за руку, торопливо сказал, что, хотя Полине надо быть в Москве, он еще обязательно приедет к ним в гости. Не дожидаясь ответа, он вскочил и пошел навстречу Полине.
— Пора ехать, — сказал он.
Только когда запыленный автомобиль скрылся из виду, Нина смогла вздохнуть с облегчением.
Следующей ночью соловей вернулся. Тьох-тьох-тьох-тьох-тьох-тьох-тьох… Четкие и размеренные звуки, словно удары по клавишам пианино. Очарованная пением, Нина была благодарна соловью, который с необыкновенной настойчивостью выводил трели до самого утра.
На следующий день Нина и Вера мылись в бане. Она стояла за дачей, невдалеке от реки, так что запросто можно было сбегать окунуться и вернуться обратно. Темные бревенчатые стены. В углу — большая печь с камнями, сложенными у трубы. Время от времени Нина плескала из ковша на раскаленные камни воду, и облака пара поднимались вверх. Она лежала на деревянной лавке, ощущая, как горячий, почти обжигающий воздух обволакивает тело со всех сторон. Пахло березовой листвой. На лавке напротив, опираясь на локти, лежала Вера.
— Почему ты его терпишь? — чувствуя, как жар обжигает горло, спросила Нина.
— Кого?
— Сергея. Он ведь к тебе приставал.
Вера ответила не сразу:
— А вдруг он сможет нам помочь, то есть помочь Гершу… Сергей знает нужных людей.
Нина помолчала, обдумывая услышанное.
— Но зачем ему помогать Гершу?
— Я ему нравлюсь.
Нина вспомнила вкрадчивый тон Сергея, его похотливый взгляд.
— Возможно, найдется способ пересмотреть приговор. — В Верином голосе послышались слезы. — Я волнуюсь за Герша. Что они там с ним делают?
«Отравляют его разум», — хотела сказать Нина, но вовремя спохватилась.
Вера горько рассмеялась.
— Многие мужчины делали мне предложение, многие клялись в вечной любви, а я полюбила косоглазого чудака со смешным именем, который к тому же женился на другой.
Нина решила перевести разговор в шутку.
— Во всем этом есть и хорошая сторона: у тебя нет свекрови.
Вера печально вздохнула.
— Я знаю, что ты не ладишь со свекровью, но мне она показалась довольно милой.
